Яфет - Юрий Никитин

другой невр, – надо сына приучать к воинским обычаям с детства. Он у тебя сильный не по годам, Осколот. Вот, кто будет старшим охотником после тебя! Ну, после того, как убьешь Боромира, конечно.

Осколот внимательно посмотрел на погруженные в тишину землянки и завешанные шкурами дупла деревьев. Ни одного движения, ни одной тени – все еще спят. Хотя, где-то уже начинают и просыпаться.

– Тише вы, – шикнул на охотников. – Всю Деревню разбудите.

– А как же Боромир? Старейшины, в конце концов? – спросил беспокойный невр шепотом.

– В задницу Боромира и старейшин! – процедил Осколот. – Еще вопросы есть?

Тот развел руками.

– Нет. Но как же…

– Заткнись, Дупоуст, – велел Осколот и показал огромный кулак. – Не зли меня с утра, а не то положу тебя вместе с этими троими. Ногами вперед, мордой вниз!

Поляна осталась позади. Лес распахнул объятия, и невров с пленниками со всех сторон обступили деревья. Здесь висит плотный запах сырого мха, гниющих втоптанных в землю веток и листьев.

Яфет глянул на Громострела, едва заметно кивнул. Тот сделал вид, что споткнулся, плечом налетел на Соколиного Клюва.

Яфет хищно улыбнулся, потянул запястья в стороны. Веревки, которые они грызли друг другу на руках всю ночь, лопнули.

Рядом освободились старший воевода и волхв. Яфет ударил ближайшего невра. У того выпучились глаза, он схватился за горло и захрипел. Тцар молча подхватил его топор и ударил еще одного. Невр парировал рогатиной, но удар Яфета был насколько силен, что древко сухо треснуло, а каменное топорище вошло прямо в лицо.

Осколот взревел. Ринулся на Яфета, вертя в воздухе огромной секирой. Тцар принялся уворачиваться, выждав момент, метнулся в сторону и ударил в ответ. Затем еще раз, выбив у врага оружие.

Краем глаза видел, что рядом дерутся Громострел и Соколиный Клюв. Воевода отобрал топор и теперь крутится, как разъяренный медведь, наседая сразу на двоих. Невры выше и сильнее, но Громострел легче, его движения быстрее, удары – яростнее.

Соколиный Клюв орудует дубиной, будто это обычный шест, не уступает теснящим его неврам.

Яфет едва не пропустил удар, затем еще один. Бородатое лицо Осколота в бисеринках пота, раскраснелось. Дыхание тяжелое, прерывистое. Во взгляде смешались ярость и изумление. Рогатина мелькает в его руках с быстротой молнии, заостренный конец норовит угодить Яфету в лицо.

На тцара резко напрыгнули сзади. На руках повис громадный невр поперек себя шире, от него разит чесноком, а запах пота такой, будто полгода не мылся.

Яфета захлестнула волна ярости, которую испытывает лишь иногда, в такие вот моменты, когда жизнь на волоске, и в него словно бы вселяется тот самый бог воины, в которого верят и поклоняются все дружинники в его племени.

Он бил наугад, видя впереди и вокруг лишь мутные фигуры, что будто мухи на морозе. Топор выбили из рук. Пальцы Яфета сжались в кулаки и били, повинуясь не ему, а той черной, кровожадной половине, которую столь тщательно прятал от всех и даже от себя.

Он не замечал содранных в кровь костяшек, но, когда кулаки начали саднить от боли, взревел, как раненный медведь. Навалившись на ближайшего невра, впился пальцами в лицо, надавил, погружая пальцы глубже, а затем дернул в стороны.

На лицо плеснуло теплой кровью, на губах ощутил медно-сладковатый привкус. Яфет не почувствовал удара тяжелым и твердым по голове. Однако череп заполнил противный звон, словно прямо над ухом стучат в бронзовое било. В висок стрельнула острая боль. В глазах потемнело.

Яфет замедлил шаг. Красная пелена начала спадать, из кровавого тумана проступили лежащие вокруг тела – кто с кровавой кашей вместо лица, кто с выколотыми глазами и вырванным кадыком. У следующего неестественно вывернута шея. Еще один невр лежит с разодранной грудью, будто его задрал бер. Из кровавого месива торчат белеющие обломки ребер.

Яфет с трудом переставлял ноги. Все тело словно налилось свинцом. Даже маленькое движение дается с титаническим трудом, будто пытается сдвинуть гору.

Он заметил Громострела и Соколиного Клюва, оба вытаращили глаза в изумлении. Зрение прояснилось окончательно, и теперь тцар увидел у друзей на лицах кровоподтеки, морды бледные. Оба дышат тяжело, сипло, грудь ходит ходуном. Рядом двое невров – они приставили нож к горлу одного и второго. Но при взгляде на высоченного Яфета руки лесных воинов начинают предательски дрожать…

Перед Яфетом возникло знакомое лицо – Боромир. Он прочел у невра в глазах отвращение и ненависть. Старший охотник вскинул руку. Мощный удар свалил и без того обессиленного Яфета. Земля метнулась навстречу, больно ударила в челюсть, что и так страшно ноет после встречи с кулаком Боромира. Страшно тряхуло зубы.

Как в тумане, тцар услышал повеливающий голос:

– Связать всех троих! А этого зверя – так, чтоб и шевельнуться не смог! Ведите прочь! Тащите, если сам не может идти! Тьфу ты, леший. Не будь он зайдом, я бы решил, что это один из наших. Силен, сволочь, силен…

– А этих двоих куда? – спросил гнусавый голос.

– Всех троих – к Огневиту на капище, – проворчал Осколот. Яфет заметил, что у этого на лице ни царапины. – У него всё готово. Да и скоро все наши соберутся – кому охота пропускать такое зрелище.

Боромир кивнул.

– Исполняйте!

Осколот подошел к лежащему на земле Яфету. Яростно ударил ногой в лицо. Голова тцара дернулась, по губам поползла тонкая струйка крови. Невр присел на корточки и, глядя в глаза, процедил:

– Ты сегодня убил моих товарищей. Они могли бы еще много славных дел навершить. Но ты скоро сам отправишься на тот свет, будешь молить их о прощении. Только ведь все равно не получишь.

***

Пока невры вели Яфета на капище, в голове тцара развеялся туман. Кровавая пелена ушла с глаз, но мышцы ломит столь сильно, что кажется, будто кто-то пытается выдрать живьем руки, ноги, норовит поломать грудину и хребет.

Впереди за поляной собралась толпа. Его провели между землянками и огромными дубами, где темнеют закрытые шкурами лазы. Судя по гулу голосов, невров собралось несколько десятков. Яфет насчитал почти сорок – видимо, все население этой, как они говорят, Деревни.

Тцара и ведущих его охотников заметили, тут же повернулись остальные, задрали головы. Лица угрюмые, мрачные, однако у некоторых в глазах изумление, что этот зайд выше даже самого рослого невра.

Воцарилась тишина. Перед охотниками молча расступились. Яфет ловит на себе взгляды, кажется, что абсолютно каждый здесь мысленно посылает ему самые страшные проклятия, какие только пришли в голову.

Один старик со злым лицом смачно плюнул пленнику под