Английский пациент - Майкл Ондатже

В Сиене[105] она видела фреску, на которой был изображенсредневековый город. В нескольких десятках сантиметров от его стен краски осыпались,так что даже искусство не гарантировало безопасности в окрестных садах и поляхпутешественнику, покидающему замок. Она чувствует: именно там Кип и проводитцелые дни. Каждое утро он спускается с нарисованной сцены в хаос отвесныхобрывов и утесов. Рыцарь. Святой воин.

Она еще видит, как его форма цвета хаки мелькает междудеревьями. Англичанин назвал его фато профугус – «бегущий от судьбы». Онадогадывается: Кип чувствует радость и удовольствие от того, что может начинатьэти дни, подняв голову и лицо вверх и посматривая на верхушки деревьев.

* * *

В начале октября 1943 года из саперных подразделений,которые уже работали в Италии, отобрали лучших специалистов и перебросили повоздуху в Неаполь. Кип был среди тех тридцати, которых доставили в этотгород-ловушку.

Отступление немцев в итальянской кампании было самымзамечательным и ужасающим за всю историю войн. Наступление войск союзников, накоторое по планам должен был уйти один месяц, продолжалось целый год. Их путьбыл опален огнем взрывов. Во время передислокации армий вперед саперы сидели накрыльях автомобилей и внимательно осматривали поверхность земли, замечая любыенеровности и разрыхления почвы, где могли быть мины. Продвижение шло невероятномедленно. Каждая воюющая сторона считала своим долгом установить мины. Насевере, в горах, партизаны из отрядов коммунистов-гарибальдийцев, носившиекрасные шейные платки, тоже опоясывали дороги проводами, которые вели к минам,и мины детонировали и тот момент, когда по ним проезжали немецкие машины.

Трудно представить масштабы минной войны в Италии и СевернойАфрике. У слияния дорог на Кисмайо и Афмадоу[106] было найдено 260 мин. В районемоста через реку Омо[107] – 300. 30 июня 1941 года южноафриканские саперы заложилина подступах к Мерса-Матруху 2700 мин типа «Mark 1b», а через четыре месяца втой же местности британские саперы сняли 7806 мин и перевезли их в разные точкидля повторного использования.

Мины делали из всего что попало. Сорокасантиметровыеоцинкованные трубки подрывники заполняли взрывчатым веществом и расставляли подорогам, где могла проходить военная техника. В домах прятали мины в деревянныхкоробках. Трубчатые мины заполняли гелигнитом, отходами металла и гвоздями.Южноафриканские саперы помещали железо и гелигнит в шестнадцатилитровыеканистры из-под горючего, которыми уничтожались бронемашины.

В городах было тоже несладко. Едва обученные саперныеподразделения были срочно привезены морем из Каира и Александрии. Восемнадцатыйдивизион прославился тем, что в течение трех недель в октябре 1941 годаобезвредил 1403 бомбы высокой взрывной силы.

В Италии положение было намного хуже, чем в Африке.Взрыватели с часовым механизмом вели себя очень странно, как в ночном кошмаре;пружинные механизмы отличались от тех, которые делали немцы до этого и накоторых обучались специалисты союзников. Когда саперы вступали в города, онишли по улицам, вдоль которых свисали мертвые тела с деревьев, балконов, из оконзданий. Немцы наносили ответный мстительный удар, убивая по десять итальянцевза каждого погибшего немца. Некоторые висящие трупы тоже были заминированы идолжны были взрываться, уничтожая прикоснувшихся к ним людей.

Немцы сдали Неаполь 1 октября 1943 года. Во время атаксоюзников месяцем раньше, в сентябре, сотни жителей переселились в пещеры загородом. Отступая, немцы разбомбили входы в пещеры, вынудив людей оставатьсяпод землей. Среди тех, кто был в пещерах, началась эпидемия тифа. А суденышки вгавани были спешно заминированы под водой.

Тридцать саперов вошли в город-ловушку. Стены общественныхзданий были напичканы бомбами замедленного действия. Почти каждое транспортноесредство выглядело ненадежным. Саперы с подозрением относились к любомупредмету, который находился в осматриваемой комнате. Они не доверяли ничемуразложенному на столе, как бы заманчиво или, наоборот, отвратительно этот«натюрморт» ни выглядел.

Неаполь продолжал оставаться военной зоной еще шесть недель,и все это время Кип был там. Через две недели обнаружили жителей в пещерах.Лица этих людей были черными от грязи и тифа. Цепочки их, тянущиеся вгоспитали, напоминали шествие призраков.

Четырьмя днями позже взорвалось здание центральной почты,раненых и погибших было 72 человека. В городских архивах сгорела богатейшая вЕвропе коллекция средневековых хроник.

20 октября, за три дня до того, как должны были запустить вдействие восстановленную электростанцию, в руки союзников добровольно сдалсягерманский офицер, который рассказал, что и районе порта установлены тысячибомб, связанные с пока обесточенной электрической системой. При подаченапряжения город взлетит на воздух. Его допрашивали более семи раз с разнойстепенью пристрастия, и все-таки ответственные лица не до конца были уверены вправдивости показаний немца. Тем временем все из города были эвакуированы.Полуживые дети и старики, беременные женщины, те, кого вытащили из пещер,животные, автомобили на ходу, раненые солдаты из госпиталей, пациентысумасшедшего дома, священники, монахи и монахини. К вечеру 22 октября 1943 годав городе осталось только двенадцать саперов.

Электричество должны были включить в три часа следующегодня. Никто из саперов раньше не оказывался в абсолютно пустом городе, и этобыли самые странные и волнующие моменты в их жизни.

* * *

По вечерам над Тосканой прокатываются грозы. Молния можетударить в шпиль любого строения или в любой металлический предмет, выступающийнад поверхностью земли. Около семи вечера Кип обычно возвращается на виллу пожелтой дороге, обсаженной кипарисами. Как раз в это время и начинается гроза(если она начинается), согласно средневековому опыту.

Кажется, ему нравятся такие устойчивые во времени события, ккоторым можно привыкнуть. Хана и Караваджо замечают его фигуру еще издали,когда он останавливается, чтобы посмотреть на долину и определить, настигнет лиего дождь. Они возвращаются в дом. Кип продолжает восхождение по дороге,которая медленно сворачивает направо, а потом столь же неторопливо налево.Слышен хруст его ботинок по гравию. Порывы ветра догоняют его и бьют покипарисам так, что те склоняются, дотрагиваясь веточками до рукавов егорубашки.

Следующие десять минут он идет, не будучи уверенным в том,что останется нынче сухим. Он услышит дождь до того, как почувствует на себеего влагу – звук капель, падающих на сухую траву, на листья оливковых деревьев.Но сейчас пока только дует свежий ветер с холмов, предвестник грозы.