Лебединый трон - Кэтрин Корр

Мой кулак резко приближается к его лицу, но останавливается на полпути прежде чем он блокирует меня.

– Я бы на вашем месте этого не делал. Бескрылая дрянь. – Он хватает меня за запястье и выкручивает мне руку так сильно, что я вскрикиваю от боли. – Тронете меня еще раз, и я сломаю ее.

– Я не бескрылая. – Я выдавливаю слова сквозь стиснутые зубы.

– Вы можете повторять это сколько угодно, но это не станет правдой. Вы знаете, кто сказал королю, что вы бескрылая? Я. И кто, по-вашему, мне это рассказал? Ваш отец. «Моя бедная бескрылая дочь» – так он называл вас. Он не держал вас взаперти ради вашей защиты. И он стеснялся вас.

Он отпускает меня и толкает вперед; я останавливаю падение прямо за миг до того, как оказалась бы лицом в грязной воде на дне лодки. Мне хочется кричать. Сказать ему, что он лжет. Что мой отец никогда – никогда – не назвал бы меня бескрылой, что он хороший человек, а не убийца. Не тот, кто пожертвует своим единственным ребенком во имя мести.

Но слова застревают у меня в горле.

Потому что, очевидно, я совсем не знала своего отца.

Зигфрид хихикает.

– Забавно было говорить с вами о моем друге-химике, зная, что именно ваш отец изготовил яд, убивший короля. Что именно он сделал зелье, которое позволило вам снова летать, – он наклоняется ближе. – Зелье, которое он дал мне, Адерин. Мне. Не вам.

Ледяная вода пропитала мое платье. В моей ладони застряла большая деревянная щепка. Я вытаскиваю ее и смотрю на струйку крови, стекающую по руке. Мне должно быть холодно или больно, или и то и другое вместе. Хоть что-то. Но запас моих чувств, кажется… иссяк. Как будто кто-то взял нож и отрезал то, что связывает мои эмоции с остальной частью меня. Отрезал мое сердце.

– Почему вы не убили меня?

– Вполне резонный вопрос. Я убью вас. Или… – он махнул рукой, – …посмотрю, как вас казнят. Но сначала вы напишете признание. Вы скажете Собранию, что это вы – и ваш отец, и ваши слуги – планировали убить короля и захватить корону. Королева, в качестве награды за раскрытие этого заговора, предложит присоединить Атратис к Олорису. Ваш семейный щит будет опозорен и вычеркнут из записей. Но вы, конечно же, умрете. Вам, наверное, тогда будет уже все равно.

Я собираюсь сдаться. Сказать ему, что я напишу все, что он захочет, скажу все, что он ни пожелает, если он позволит хотя бы Летии жить.

Но потом он добавляет:

– Я никогда не был на казни за государственную измену. Очевидно, они собираются привязать бедного Люсьена за запястья и лодыжки к одному из столбов на арене и выпороть его. Затем, как только кожа окровавится, они поместят бурых червей в рваные раны.

Я прижимаю руку ко рту. Мой желудок вздымается.

Но Зигфрид продолжает:

– Любопытные существа, бурые черви. Из Северного Фениана. Они живут, питаясь ранеными животными. Запах крови побуждает их вырабатывать кислоту, которая в сочетании с несколькими рядами очень острых зубов позволяет им проедать кожу, мышцы, кости… Но они двигаются медленно. Это долгая, мучительная, унизительная смерть, – он вздыхает. – Я бы с удовольствием заставил тебя смотреть, как умирает Руквуд.

Пламя гнева вспыхивает у меня в животе. Может быть, я больше ничего не чувствую, но я все еще ощущаю жуткое неприятие.

– Горите в аду. И сгнить вам там же. Я ничего не подпишу.

Мой похититель только улыбается. Лодка натыкается на что-то твердое, и, когда гребец выпрыгивает, чтобы привязать ее, я оглядываюсь. Мы находимся в башне, которая стоит во фьорде. Зигфрид поднимает меня на ноги, и мы выбираемся из лодки на скалы, образующие основание башни. Там есть маленькая дверь. Как только Тюрик и Летия присоединяются к нам, Зигфрид открывает ее.

Это похоже на наше путешествие вниз по лестнице за картиной, но в обратном направлении. И снова Зигфрид заставляет меня нести факел. И снова – за исключением небольшой площади, освещенной его пламенем, – мы погружаемся во мрак. Но на этот раз нам приходится карабкаться вверх, кружа вокруг внутренней части башни. Окна есть, но только наверху; глядя вверх, я не вижу никакого проблеска света. Темнота засасывает мои глаза. Ступеньки крутые и неудобно большие. Тюрик вскоре начинает задыхаться. Время от времени я слишком замедляюсь, и Зигфрид кричит на меня. Но я ничего не могу поделать. Я устала; все, что я чувствую, – это боль в легких и пульсирующая боль в поврежденной руке.

Не обращая внимание на ощущение, что я больше не могу сделать хотя бы еще один шаг, я продолжаю подниматься дальше. Пока наконец лестница не заканчивается. Передо мной дверь. Она заперта на висячий замок с тремя тяжелыми деревянными прутьями и может быть открыта только снаружи.

Это место – тюрьма.

Зигфрид крепит факел к стене и отпирает дверь. Но пространство за ее пределами – не то, что я ожидала. Сбоку стоит сломанный стул. Больше ничего. Только густая пыль, паутина и десять деревянных столбов, поддерживающих балки, из которых состоит крыша. Единственные окна находятся высоко в стенах, прямо под балками крыши: узкие застекленные панели, наполовину покрытые слоем грязи, наполовину разбитые. Я слышу свист ветра и шум моря, бьющегося о скалы внизу. Тюрик привязывает Летию к ближайшему от двери столбу. Когда он заканчивает, Зигфрид отмахивается от него.

– Подожди меня у лестницы, я хочу, чтобы ты забрал ключи.

Тюрик не двигается. Он смотрит на меня, его рот слегка шевелится, как будто он хочет что-то сказать. Зигфрид толкает его.

– Убирайся отсюда!

Всхлипнув, Тюрик бежит вниз по лестнице. Эхо его шагов затихает. Летия, Зигфрид и я остаемся наедине.

– Зачем вы привели нас сюда?

– Чтобы держать вас подальше – ваше отсутствие будет свидетельствовать о вашей вине. И дать вам время подумать. Руквуд будет приведен на казнь завтра утром. Я вернусь завтра вечером с признанием. Либо вы подпишете его и признаете свою вину перед Собранием, либо будете смотреть, как страдает ваша подруга. Если вы все же откажетесь, я найду кого-нибудь другого, кого вы любите. Возможно, ваш дворецкий – лорд Ланселин, несомненно, придет узнать, что с вами случилось. И, конечно же, будет умолять отдать ему тело сына. То есть все, что от него останется. – Он улыбается мне, и я вспоминаю ухмыляющийся череп, белый как кость и лишенный плоти. – Мне будет интересно посмотреть, сколько крови вы готовы пролить, прежде чем сдадитесь.

– Я убью вас.

– Как именно? – Он направляется к двери, останавливаясь у колонны, к которой привязана Летия, и приставляет нож к ее шее. – Если вы не хотите, чтобы я перерезал ей горло, я предлагаю вам отойти подальше, Ваша Светлость. Вон туда, к стене. И не двигаться.

Я повинуюсь, пятясь назад, пока не оказываюсь перед стеной.

– Что вы делаете?

– Я собираюсь дать вам пищу для размышлений, пока меня не будет. – Моя подруга пытается увернуться от него, но не может. – Бескрылых так легко ранить. Для этой женщины было бы гораздо лучше, если бы вы оставили ее среди крестьян, где ей самое место.