Лебединый трон - Кэтрин Корр

Впервые на моей памяти Арон кажется ошеломленным моими откровениями.

– Королева – сестра Зигфрида? Невозможно. Я знаю, кто ее родители.

– Ее мать была любовницей Аурика Олориса.

Он пристально смотрит на меня, а затем смеется.

– Как же я, однако, проницателен. Знаю, что винил королеву в болезни моего отца, но на самом деле я понятия не имел… – Его тонкие пальцы сжимают ножку бокала, и он швыряет его в огонь, посылая вверх столб искр. – Клянусь Творцом! Как долго эти ублюдки в Олорисе планировали это?

Жаль, что я не могу ответить ему.

– Атратис останется верен короне. А Ланкорфис…

– Едва ли это имеет значение, если корона на голове Зигфрида! – Он хватает свой меч и шагает к двери. – Клянусь Жар-птицей, я снесу голову с его плеч прежде, чем увижу его сидящим на престоле.

– Арон, подожди…

Он взмахивает мечом и направляет его на меня. Я роняю стакан, делаю шаг назад – но мне преграждает путь диван.

– Почему я должен ждать, Адерин? Ты беспокоишься обо мне? Или о Зигфриде?

– О тебе, разумеется.

– Разумеется? – Арон двигается вперед, пока кончик его клинка не касается моей шеи. Его хватка меча непоколебима. – Ты действительно думаешь, что я поверю, будто твой отец был замешан в этом заговоре, а ты ничего не знала?

– Клянусь, Арон… – У меня так пересохло в горле, что мне приходится сглотнуть, а острие лезвия колет кожу. – Клянусь, он держал все в секрете. От меня, от Люсьена. Подумай сам: зачем бы я оказалась здесь сейчас, если бы работала с Зигфридом? Зачем мне было тебе все это рассказывать?

Арон хмуро смотрит на меня, тяжело дыша. Он отводит руку назад, и я закрываю глаза, готовясь к тому, что меч вонзится мне в шею.

Раздается глухой удар. Меч лежит на полу. Схватившись за спинку дивана, я прислоняюсь к нему спиной. Жду, пока мой пульс успокоится.

– Он мне не нравился. – Голос моего кузена напряжен, будто он пытается не заплакать. – Бóльшую часть времени я его ненавидел. Но он все еще был моим отцом. А теперь… – Он проводит рукой по лицу, а когда снова поднимает на меня взгляд, его зеленые глаза оказываются мокрыми от слез. – Я причинил тебе боль. – Он подходит ближе и касается кончиками пальцев моей шеи; они становятся красными от крови. – Мне очень жаль.

– Царапина. Заживет.

– Ты простишь меня?

Мне удается улыбнуться.

– Я подумаю об этом. Я тоже любила своего отца, и все же то, что я узнала о нем… – Я отталкиваю образ отца, который возникает в моей голове: он в своей лаборатории, готовит яды; это слишком больно. Вместо этого я сосредотачиваюсь на Люсьене в подземелье и Одетте, запертой в своей башне. – Я потеряю столько же, сколько и ты, если мы не остановим Зигфрида. И, по крайней мере, теперь у нас есть доказательства.

Я рассказываю двоюродному брату о письмах моего отца к Зигфриду и о том, как я собиралась отправить Люсьена обратно в Мерл, чтобы он разыскал письма, которые Зигфрид, должно быть, посылал моему отцу.

– Как думаешь, они все еще там?

– Полагаю, что да. – Мой отец никогда ничего не выбрасывал. И его личные бумаги почти не тронуты. – Отправь кого-нибудь в Атратис. Того, кому ты доверяешь. С помощью моего дворецкого они могли бы найти письма.

– Очень хорошо. Что-нибудь еще?

– Мне созвать Собрание? Это мое право, как защитницы.

Арон потирает подбородок:

– Пока нет. Если мы сделаем шаг без достаточных доказательств и дадим Зигфриду возможность ослабить наши притязания, мы рискуем потерять все.

– А как же Люсьен? – У меня перехватывает дыхание, когда я произношу его имя.

– Предоставь это мне. У меня есть друзья среди темных стражей; я немного тренировался с ними с тех пор, как потерял руку, они приняли меня, когда представители моего собственного вида не захотели этого. Я не смогу вытащить Люсьена. Но мне удается провести тебя к нему, я это сделаю.

Полагаю, мне придется довольствоваться этим.

Следующие два дня я жду. Одетта все еще не вышла из своего уединения в башне. Я знаю, что она заперта там против своего желания, потому что Арону также было отказано в приеме. Как бы она ни сомневалась в моей преданности, Одетта никогда не разлучится со своим братом по собственному желанию. По крайней мере, во время глубокого траура нет никаких судебных собраний. Мне не нужно видеть Зигфрида или королеву, не нужно быть вежливой. Вместо этого я остаюсь в своих комнатах, а Летия пытается отвлечь меня. Когда ее нет со мной, Летия бродит по замку в поисках Тюрика. Но его нигде не видно. Наконец поздно вечером на третий день после того, как я была у Арона, он приходит ко мне.

– Я договорился, что ты встретишься с Люсьеном. Но это должно произойти сейчас. Кое-кто из моих знакомых отвечает за эту смену в подземельях. Он тебя впустит.

– Спасибо тебе, – я целую кузена в щеку. – Это очень много значит для меня.

Арон ждет, глядя в ночь за окном, пока я застегиваю плащ поверх ночной рубашки и надеваю туфли. Мы идем окольным путем вниз к подземельям, выйдя в одной из точек из Цитадели. Когда мы прибываем, стражники у главного входа отпирают ворота, не говоря ни слова. Внутри стоит еще один стражник с факелом; все так же молча мы следуем за ним.

– Они сделают вид, что нас здесь нет, – бормочет Арон. – Не пытайся заговорить ни с кем из них.

Вдоль стен расставлены факелы, но они мало помогают рассеять мрак. В воздухе плохо пахнет: сочетание грязи и слабой вентиляции, я полагаю. Мы, кажется, идем довольно долго, и мне интересно, выходят ли подземелья прямиком из замка, находимся ли мы под горами или фьордом. Наконец охранник отворачивается. Мы останавливаемся перед деревянной дверью с железной решеткой в центре. Охранник ставит свой факел в пустую скобу на стене и отступает назад по коридору.

Арон указывает мне.

– Он в этой. – В замочной скважине уже есть ключ, Арон поворачивает его и открывает дверь. – Я должен запереть тебя. У тебя не так много времени.

Я захожу в камеру и жду, пока глаза привыкнут к скудному освещению. Люсьен в рубашке и брюках лежит на скамье у стены.

– Люсьен? – Я опускаюсь на колени рядом с ним. – Люсьен, проснитесь.

Он открывает глаза и улыбается мне.

– Адерин. Я надеялся, что снова увижу вас во сне.

– Это не сон. Я здесь. – Я убираю волосы с его лба, рассматривая синяки на скулах, рубцы на запястьях и волдыри на шее. – О, мой бедный Люсьен, что они с вами сделали?

Он выпрямляется, морщась.

– Как вы сюда попали? Это небезопасно…

– Арон все устроил. Все в порядке, но у нас мало времени. – Я сажусь рядом с ним на скамейку и обнимаю его.

Он вздыхает и наклоняется ко мне, кладя голову мне на плечо.