Лисы выбирают сладости - Ирина Матлак

И звук, похожий на тихое завывание вырвался из горла — отчаянный, безнадёжный и в то же время облегчённый.　

Не бросали.　

Родители меня не бросали.　

После стольких лет в это невозможно поверить. Невозможно осознать.　

Меня окружало тепло. Надёжные руки крепко обнимали, гладили по волосам и плечам, прижимали к себе и убаюкивали. Губы касались виска, шептали что-то утешающие и пили солёные дорожки слёз.　

Наверное, только это тепло и позволило задержаться в реальности.　

Меня трясло, но мысли были как никогда ясными. Только теперь я понимала, что где-то в глубине души всегда догадывалась об истинном положении вещей. Но боялась себе в этом признаться. Боялась поверить и дать себе ложную надежду. Поэтому и игнорировала сны. Поэтому так тянула с чтением дневника.　

— Так…больно, — проговорила сквозь спазмы, сжимающие горло. — Почему…так больно?　

— Всё хорошо, — негромкий, обволакивающий голос звучал как успокаивающая гитарная колыбельная. — Раз больно — значит, ты чувствуешь. Раз чувствуешь — значит, живёшь. Так устроено. У каждого своя боль.

Диан говорил что-то ещё. Слова были правильными, нужными, именно такими, в которых я так отчаянно нуждалась в этот момент. Если бы кто-то спросил, сколько времени мы так просидели, я бы не смогла ответить на этот вопрос.　

В последний раз судорожно вздохнув, я выровняла дыхание, резко распрямилась и смахнула остатки слёз.　

— Прости, — заставила себя улыбнуться. — Вообще-то мне не свойственно так расклеиваться. Не хотела взваливать на тебя свои проблемы, ты и так мне столько помогаешь…　

— Алиса, — впервые назвав меня по имени, Диан взял моё лицо в ладони и посмотрел в глаза, — я эгоист. И всё что делаю — это в первую очередь для себя, поняла? Ты мне небезразлична. По-настоящему дорога. Твои проблемы — мои проблемы. А свои проблемы я привык решать быстро. Я эгоист, запомнила?　

Из всей речи уловила только фразу «ты мне небезразлична».　

Дальше не слушала.　

Просто смотрела в тёплые карие глаза и понимала — вот он, мой маленький спасательный круг, заставляющий верить, что я не одинока.　

Диан провёл подушечками больших пальцев по моим щекам. Внимательно всмотрелся в глаза, как бы спрашивая разрешения. Затем медленно приблизился и поцеловал.　

Так…нежно, мягко. Словно губ коснулись трепещущие крылья мотылька.　

А затем настойчивее — притягивая ближе и давая понять, какие чувства испытывает. Разум, за эти сутки и так подвергшийся тяжким испытаниям, покинул меня окончательно, отдав власть живым эмоциям.　

В камине трещали дрова, на улице завывал ветер и гремел гром. Но, кажется, громче всех бился мой пульс. Дыхание сбивалось, по позвоночнику пробегала сладкая дрожь. Я запустила пальцы в волосы Диана, с удивлением обнаружив, насколько они мягкие. А щетина — приятно колючая.

Маг пах чем-то древесным, цитрусовым…очень волнующим. И это будоражило ещё больше.　

Одеяло съехало на пол, ладони Диана заскользили по моим плечам и животу, а затем он подхватил меня на руки и отнёс наверх.

Мы оказались в его спальне, где Диан бережно опустил меня на кровать и снова поцеловал. На миг отстранился, жадно всмотрелся в блестящие влажные глаза и замер.　

Затем неожиданно поднялся, откинул с постели шерстяной плед и заботливо меня укутал.　

Не дав опомниться, лёг рядом и неожиданно целомудренно поцеловал в лоб.　

— Спи, лисичка. Тебе надо отдохнуть и прийти в себя. Поговорим обо всём утром.　

Я хотела что-то возразить, но Диан не дал:　

— Спи.　

И я, измучанная за долгий, насыщенный день, его послушала. Возбуждение мгновенно сменилось адской усталостью, веки стали тяжёлыми, и я провалилась в глубокий сон.　

«Меня не бросили», «Ты мне небезразлична» — две фразы, накрепко впечатавшиеся в сознание. И последнее, о чём я успела подумать…

Первая мысль, пришедшая в голову после пробуждения, была странной, неожиданной и, наверное, глупой.　

Диан классно целуется.　

Второй стало осознание — я не только в его доме, но и в постели. Причём в одном нижнем белье. Мокрые джинсы и свитер так и остались висеть внизу. Там же, где их оставила.　

Не сказать, чтобы меня заботило или смущало это обстоятельство.　

В комнате я находилась одна. Сквозь большое окно проникали приветливые лучи утреннего солнца.　

За ночь гроза прекратилась, а чувства улеглись.　

Внутри царило приятное опустошение. Возникло ощущение, что весь вчерашний день и, в особенности, вечер мне только приснился. Но припухшие после слёз глаза упорно твердили об обратном. Даже не требовалось смотреться в зеркало, чтобы понять, насколько кошмарно я выгляжу.　

И это, кстати, меня тоже не заботило.　

А вот то главное, из-за чего и было пролито столько слёз, заботило. И ещё как. Теперь я снова могла мыслить здраво. Шок и истерика прошли, чему я не могла не радоваться. Терпеть не могу срывы и всегда стараюсь сдерживаться. При любых обстоятельствах.　

Хотя, то, что случилось вчера, совсем неудивительно. Всё-таки иногда надо выпускать пар. Тогда, действительно, становится легче.　

Я потянулась, села на кровати и попыталась привести имеющуюся информацию в какой-никакой порядок.　

Итак, что мы имеем в настоящий момент?

Во-первых, Плана и Леонис мои приёмные родители. Теперь нужно выяснить, при каких обстоятельствах они ими стали, и могут ли теперь решать мою судьбу.　

Во-вторых, Дэлия и Олдерн — родители настоящие, которые к тому же общались с семьёй Блэк. В настоящий момент волки их ненавидят, и мне непременно нужно выяснить почему.　

Чутьё подсказывает, что было во всей этой истории что-то ещё. Какой-то важный момент. А значит, нужно выяснять детали. Для начала — добиться встречи с Арденом Блэком и с ним поговорить. Если кто-то и может рассказать мне что- нибудь полезное, так это он.　

Я поднялась и надела висящий на стуле халат. И без разницы, что мужской и размера этак…большой, одним словом. Всё же лучше, чем исподнее.　

Деревянный пол, по которому я босиком прошлёпала в ванную, был на удивление тёплым. Живут же некоторые!　

Личная ванная — это вообще что-то. Никаких общественных бань и допотопных душей.　

Да…обстановка не хуже, чем у высших лисов.