Французская карта - Алла Бегунова

Ко второй половине XVIII столетия Запорожская Сечь окончательно превратилась в обособленную ото всех общину, объединившую отъявленных разбойников. Конец терпению российского правительства пришел после их дерзкого нападения на город Умань, где «вольные казаки» со зверской жестокостью расправились с мирным населением. В мае 1775 года последовал указ Екатерины Великой об упразднении Запорожской Сечи.

Часть запорожцев ушла в Турцию, в город Добруджа, часть согласилась поступить на службу в Российскую императорскую армию. Из них образовалось «Верное Войско Запорожское» (впоследствии – Черноморское казачье войско. – А. Б.), получившее во владение земли между реками Буг и Днестр.

При осаде Очакова запорожцы особенно отличились, штурмом захватив остров Березань. Командовал ими кошевой атаман подполковник русской службы Антон Головатый. Отряд в 800 человек на лодках, именуемых у украинцев «дубами», вооруженных легкими пушками, рано утром подобрался к самому берегу. Османы заметили их слишком поздно и открыли ураганный огонь из пушек и ружей. Тем не менее казаки, неся пушки на плечах, сумели взобраться по крутым отрогам наверх, затем установить свои орудия и открыть стрельбу. Они с ходу ворвались на батарею. Там бывшие запорожцы перерезали всю орудийную прислугу. Затем пошли на штурм янычарской казармы. Выстрелами из орудий их поддерживали два фрегата севастопольской эскадры «Борислав» и «Стрела», подошедшие к Березани. Янычары выбросили белый флаг. В плен сдалось 350 человек во главе с комендантом укрепления двухбунчужным пашой Османом. Потери запорожцев не превышали двадцати девяти убитых и раненых. По просьбе Потемкина украинцы остались на острове, чтобы нести караульную службу…

Прислонив походную икону святого Николая Чудотворца к оконному стеклу, Глафира стояла перед ней на коленях, крестилась, отвешивала земные поклоны и бормотала молитву «Живый в помощи Вышняго». Ничто не отвлекало ее. Качка прекратилась. Купеческая поляка двигалась медленно, прямо и ровно, точно по гладильной доске. Снег неслышно падал за окном и закрывал туманной пеленой морскую даль.

– Яко Ты, Господи, упование мое, Вышняго положи еси прибежище твое. Не придет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему, яко Ангелом Своим заповесть о тебе, сохранити тя во всех путех твоих. На руках возьмут тя, да не когда преткнеши о камень ногу твою, на аспида и василиска наступиши, и попериши льва и змия… – читала горничная вторую часть довольно длинной молитвы.

Вдруг в тишину, нарушаемую лишь поскрипыванием переборок да тихим плеском воды за бортом, ворвался громкий звук, совершенно новый, чужой, зловещий. Аржанова, которая полулежала на постели, подложив под спину подушку и закутавшись в соболью накидку, тотчас вскочила на ноги. Она этот звук помнила еще со времени первого замужества за подполковником Ширванского пехотного полка. Так ревели ядра, пролетая над полем битвы при Козлуджи, где муж ее получил смертельное ранение.

– Неужели мы у Очакова? – Анастасия замерла у двери, прислушиваясь.

Глафира посмотрела на барыню, перекрестилась, поклонилась снова святому Николаю Чудотворцу и продолжала:

– Яко на Мя упова, и избавлю и покрыю и, яко позна имя Мое. Воззовет ко Мне, и услышу его: с ним есмь в скорби, изму его, и прославлю его, долготою дней исполню его, и явлю ему спасение Мое…

Теперь ядро, проревев над «Элефтерией», упало в море гораздо ближе. Столб воды поднялся в метрах трех от кормы поляки. Аржанова и Глафира припали к окну. Крупные брызги долетели до него и сбили тонкую наледь на стеклах. По наклону палубы они поняли, что судно заходит на поворот.

– Оставайся здесь! – скомандовала курская дворянка горничной. – Я пойду на шканцы к капитану. Узнаю, что там происходит.

– Дак они еще стрелять будут, – сказала Глафира.

– Кто «они»?

– Ну, эти, на острове.

– А ты откуда знаешь? – Анастасия задала вопрос недоверчиво.

– Во сне видела, матушка барыня, – спокойно ответила верная служанка. – Нынче в полночь сон вещий мне привиделся. Стрелять они будут, но попасть-то не попадут…

Запорожцы получили распоряжение главнокомандующего открывать огонь по судам, идущим к Очакову с юга и юго-запада. Шесть дней никаких судов они не видели. Остатки эскадры адмирала Эски-Хасан-паши отплыли в Стамбул. Русские корабли ввиду усиливающихся холодов и штормовых ветров укрылись в Днепровском лимане. Но сегодня, 13 ноября 1788 года, море успокоилось, пошел густой мокрый снег.

Трехмачтовую купеческую поляку с турецким флагом на корме казаки заметили издали и долго ждали ее подхода на дистанцию пушечного выстрела, ибо ветер дул слабо, и корабль двигался медленно. Наводил орудие бывалый пушкарь Макар Тягнибок, однако не было у него нужной точности, потому как пили запорожцы уже вторые сутки не просыхая. За подвиг Потемкин-Таврический распорядился отдать им все имущество, военное и гражданское, оставленное турками на острове. Антону Головатому императрица пожаловала орден Св. Георгия 4-й степени. В довершение своих милостей главнокомандующий недавно прислал еще и пять бочонков водки для всего отряда.

Здесь, на острове Березань, казаки очутились в условиях гораздо лучших, чем наша осадная армия у стен Очакова. Расположились они в каменной янычарской казарме, отапливали ее дровами, которые заготовили турки, питались рисом и бараниной из турецких же запасов, воду брали из здешнего колодца, глубокого и чистого. Так отчего вволю не попить дармовой горилки «щирым украинцам»?

Русские поставили свои армейские палатки, а потом вырыли землянки в степи, продуваемой ветром, с конца октября занесенной снегом. В подвозе провианта случались перебои. Дров для костров тоже порой не хватало. В проблему, трудно разрешимую, превратилось добывание воды. Вроде бы ее имелось в достатке: левый и правый фланг осадного лагеря, построенного в виде дуги, упирались в Днепровский лиман, недалеко находилась и река Буг. Но вскоре питьевая вода сделалась мало пригодной к употреблению. Она вызвала эпидемию дизентерии в войсках. Более шестисот человек, страдающих кровавым поносом, пришлось отправить в госпиталь в Кинбурн.

Конечно, ни о чем подобном Анастасия и не догадывалась, рассматривая в подзорную трубу сильно выдающийся в море большой мыс, по форме напоминающий равнобедренный треугольник. На самой высокой, приморской его части белели стены центрального очаковского форта «Хасан-паша», и минарет его мечети поднимался в небо метров на тридцать. «Элефтерия» оставляла остров справа и приближалась к заливчику, называемому Березанским. Теперь была видна не только турецкая крепость, но и осадный лагерь русской армии, раскинувшийся примерно в полутора километрах от ее рвов и палисадов.

Аржанова думала, что это – земля обетованная. Полгода сотни и сотни верст отделяли ее от родины. Она жила и преодолевала разные преграды с верой в возвращение к отечеству. Скоро, очень скоро Флора увидит тех, кто отправил ее в дальнее путешествие, и лично доложит им о завершении операции «Секрет чертежника». Из задумчивости ее вывел капитан поляки.

– Дальше я не пойду, госпожа, – твердо сказал Караманлис.