Иная. Песня Хаоса - Мария Токарева

Но прикосновения сильных мозолистых рук Вен Аура рождали крамольные мысли остаться с ним навечно, вновь уйти от всех, затеряться среди лесов.

— Надо, — согласился он, тем самым оборвав туманные размышления о несбыточном, но тут же неловко встрепенулся: — А я и забыл за всей этой суматохой! У меня ведь для тебя подарок припасен.

Он вынул из-за пазухи пару височных колец, выкованных из мягкой бронзы. На них изображались два неведомых зверя в затейливом сплетении линий. Вен Аур нежно пристроил их на девичий венчик Коти. Какое-то время он любовался ею. А она только молча улыбалась, слегка дотрагиваясь до украшений. После побега отца никто ей не делал подарки. Простая бронза согревала сердце вернее серебра и золота, в которые ее обряжали в доме ненавистного Игора.

— Вен! — только вымолвила Котя и нежно прильнула к возлюбленному.

Все призраки таяли. Игор, Вхаро, Генерал Моль, загадочный Молниесвет — все излишне, пока две судьбы сливались в одну. Песня вновь зазвучала громко, переливаясь всеми оттенками радости. И вновь их уста соприкоснулись, вновь невыносимо сладкий мед наполнил сердца.

Но жестокий рассвет заставлял город ожить роем пчел, каждый возвращался к своим делам. Пусть теперь в движениях любого ремесленника или купца читалась некая напряженность, но бытовые дела не исчезали, с наступлением опасности лишь вернее напоминая о себе. Котя устрашилась, что их хватятся в кузнице и прядильне, потому поспешила к детинцу. Вен Аур молча провожал ее, крепко сжимая ее руку в своей.

Вскоре показались кованые укрепленные ворота, пришлось объясняться со стражниками. Но со двора им двусмысленно махнула бабка Юрена:

— Это моя мастерица идет! Праздник весны был все-таки.

На короткое время Котя и Вен Аур снова остались вдвоем, избавленные от лишних расспросов. Они исступленно смотрели друг на друга. И их общая песня застыла на болезненно-высокой ноте, как крик падающего с обрыва.

— Котя… Котя, как же я не хочу тебя отпускать! — почти рыдая, проговорил Вен Аур, зарываясь на прощанье в ее черные волосы, перебирая растрепанную косу.

Из глаз Коти покатились горячие слезы, но она твердо сказала:

— Иди!

Он отошел на пару шагов, но все еще сжимал ее вытянутую руку и заглядывал в глаза, словно добрый пес, которого гнали от дверей.

— Иди же! — повторила Котя, утирая рукавом рубахи лицо, закрывая глаза.

Если бы смотрела еще миг, то уже ни за что не отпустила бы, то уже не сумела бы разжать пальцев. Они похолодели без теплых рук любимого, когда он отошел еще на пару шагов. Показалось, что ударили ножом, прямо под сердце. Больно! Любить больно! Но без любви ни в чем нет смысла.

И зачем только она отпиралась раньше от этого чувства? Сомневалась и не верила себе? Воля Хаоса или не Хаоса, а Вен Аур оказался достойнейшим из мужей, добрым и отзывчивым. И главное, с первой встречи они понимали друг друга с полуслова. Как и теперь…

Теперь оба знали, что обречены вновь расстаться на время: они выбрали жизнь среди людей. Поэтому приходилось следовать правилам человечьего племени, вступать в его жестокие игры. А самая древняя из них — война.

Воспоминание о поцелуе с Вен Ауром осталось единственной радостью в череде бледно-серых дней, которые вновь потянулись скорбной вереницей. С началом войны все кузнецы неизбежно превращались в оружейников и работали без роздыха, временами падая от усталости прямо возле горящих печей. Конечно, ни о каких тайных встречах речи уже не шло, да и детинец охраняли втрое сильнее, чем прежде. В случае осады и нападения на стольный град Дешть крепость осталась бы последним рубежом.

Котя смутно понимала это, вспоминая рассказы стариков о неспокойных временах. А сама она пережила за короткий срок уже столько потрясений, что почти не удивлялась, почему известие о войне застигло их, стоило прийти в город: она «иная», тянущая за собой беды. Так все твердили в деревне, так сказал Генерал Моль. Впору и поверить, но Котя вспоминала Вен Аура, его объятья, его губы, нежно поглаживала височные кольца — его бесценный подарок. Нет, все это не увязывалось с легендами о каких-то заклятьях.

«Но что если Хаос ведет нас куда-то? Куда-то прочь от людей? Вен Аур говорил, что Хаос мудр. Возможно, наша встреча — это не конечная его цель», — думала Котя, свивая очередную нить из серой шерсти.

Жизнь в прядильне почти никак не изменилась, разве только кормить стали беднее, забивая погреба снедью на случай осады. Впрочем, пока не случилось ни одного сражения. Оба войска собирались, просчитывали наилучшие ходы. И что там еще положено? Котя печалилась о своем: она боялась, что разминется с Вен Ауром, если город охватит огонь. Да еще Желя, которая вертелась все время рядом, сходила с ума от тревоги. Часто ее приходилось утешать среди ночи. Она умела одинаково громко радоваться и предаваться печали.

— Что же будет с сыном князя! Что будет! А если князя нашего… Нет! Нет-нет! — причитала она тихонько, прижимаясь к Коте на лавке.

Та недоуменно гладила ее по голове, не догадываясь, о каком сыне так убивается подруга. К тому же после недельного отсутствия дружина князя вернулась в город. Они с шумом пронеслись по двору к вящей радости Жели.

— Вернулся, вернулся, сокол ясный, — ласково протянула она.

И снова предположение пронеслось в голове недогадливой Коти. Она только слегка скривилась и, устыдившись собственных фантазий, покраснела. Но, в конце концов, князь был молод и красив, несомненно, княгине его тоже повезло. А захотел бы он сблизиться с какой-нибудь влюбленной в него женщиной, так, наверное, взял бы ее младшей женой. Так делали и бояре, и воеводы: часто старшую жену брали себе под стать из древнего уважаемого рода, зачастую без любви, а вторую и третью выбирали по зову сердца. И вроде бы даже никто не оставался особо несчастным.

«Но в Хаосе есть только одна судьба», — задумалась Котя, ощутив приступ легкой ревности, представив некую другую женщину рядом с Вен Ауром. Но тут же посмеялась про себя: ведь именно ее поначалу они зачем-то искали. Хорошо, что теперь все нашли. Но вот снова им помешали, снова не шло и речи о свадьбе. Оставалось только ласково перебирать височные кольца да не отлынивать от работы, как всякий раз случалось с Желей.

— Что-то ты совсем! — сетовала Котя, когда подруга в очередной раз портила нить. — Желя, ну, что с тобой?

— Ну… извини, — смущенно и угрюмо отзывалась она.

Во всех ее движениях чувствовалась некая напряженность и неуверенность, словно она ждала чего-то важного, способного изменить ее жизнь. Котя лишь пожимала плечами и продолжала исправно выполнять указания бабки Юрены. Ночью же ее подкашивала усталость, она по привычке провалилась в сон без видений. Утром все продолжалось, будто свет Барьера не уходил на другую сторону мира. Теперь дни стали длиннее, меньше жгли лучины, менее жарко топили старую растрескавшуюся печь, поэтому воздух в длинной избе немного посвежел. Но и работать начинали раньше, а заканчивали позднее.