Мадемуазель Синяя Борода - Лариса Соболева

– Скажем, неразумно, – сжалился Щукин над Монтеверио, который сильно переживал пропажу. – А теперь объясните, как дверь вашего номера оказалась открытой?

– Этого я не помню… – смутился итальянец, но Архип Лукич раскусил его:

– Что-то произошло незапланированное? Женщина?

– Вы не подумайте, будто женщина украла у меня веер… – начал Монтеверио, но осекся, кажется, догадавшись, что именно женщина его и украла.

– Значит, вчера вы встретились с женщиной, – повторил Щукин задумчиво. – Кто она? Где вы ее нашли?

– Я не искал, – оправдывался Монтеверио. Ему было очень неловко за свое разгульное поведение. – Случайно встретил.

– Где вы ее встретили? В котором часу? И что было?

– Она постучала ко мне в номер, а я как раз ждал вас…

– Дальше, дальше! – подгонял его Щукин.

– Она попросила меня помочь открыть ключом дверь ее номера, у нее не получалось. Знаете ли, в отелях мира уже давно не закрывают номера ключами, для этого существуют специальные магнитные карточки…

– Мы отсталые, – невозмутимо сказал Щукин. – Дальше!

– В общем, у меня тоже не получилось открыть. Я пригласил ее в номер… позвонить администратору, чтобы устранили поломку, если таковая имеется. Она позвонила, сказала, что не может войти в номер. Обещали отыскать…

– Слесаря? – подсказал Гена.

– Может, и слесаря, не знаю, кого, – насупился Монтеверио, ведь постепенно он приближался к финалу, а там, кажется, был сплошной разврат, о котором ему не хотелось говорить. – Но у мастера закончился рабочий день, администратор обещал его найти…

– Вы лично слышали обещания администратора? – уточнил Щукин.

– Как я мог слышать? По телефону говорила Тина, она мне рассказала потом.

– Женщину зовут Тина?

– Да. Ну, а потом… – произнес итальянец, надеясь, что Щукину дальнейшее будет неинтересно, но тот скрестил руки на груди, стоял перед Монтеверио живым укором и ждал. – Не выгонять же мне молодую особу в коридор!

– Естественно! Особенно молодую, – без выражения произнес Щукин.

– Я предложил ей подождать у меня, – продолжил Монтеверио. – Она еще раз звонила администратору, тот ее ничем не порадовал. Я предложил поужинать вместе, она любезно приняла мое приглашение…

– Где вы ужинали?

– Не помню название ресторана. Это в центре.

– Дальше.

– Мы спустились вниз на лифте, взяли такси. Поужинали. После приехали в отель. Ее номер так и не открыли, зашли ко мне… выпили вина… У меня голова закружилась, видимо, это был лишний бокал. Тина очень расстроена была из-за номера… Ну, а я как истинный джентльмен…

– Предложили свою кровать вместе с собой, – договорил Щукин. Монтеверио обиженно молчал, придавленный грузом воспоминаний, из которых следовало, что его мастерски провели. – После секса вы крепко уснули. Так?

– Секс мне не запомнился, – буркнул итальянец.

– Отлично, значит, его и не было, – хмыкнул Вадик.

– Вадик, сгоняй к администратору, выясни, кто вчера дежурил и вел переговоры – и вел ли вообще – по телефону с Тиной из этого номера, – приказал Щукин. – Узнай, кто проживает в номере… Какой номер вы пытались открыть, синьор?

– Девятьсот пятьдесят седьмой, он рядом с моим, – ответил тот.

Вадик убежал, а Щукин продолжил приставать к Монтеверио:

– Как она выглядела?

– У нее дивные светло-русые волосы. Славянский тип.

– Мне нужны подробности, синьор Монтеверио. Точное описание лица, прически, длины волос и примет, во что она была одета, какие у нее руки, ноги и так далее.

– Прическа? – нервничал несчастный итальянец. – Кудри. Кудри до плеч. Лицо изумительной красоты, макияж неброский… Брови! У нее роскошные брови, широкие, с утончением на концах. Губы… большой рот. Шея могла бы быть длиннее, да и плечи несколько угловаты… то есть прямые. Но это сейчас модно. Одета она была в длинное легкое платье кремового цвета с… серебристыми каплями по полотну. Она выше меня на голову. Лет ей… затрудняюсь определить. До тридцати, думаю. Больше ничего не помню.

Вернулся Вадик, протянул Щукину лист бумаги:

– Вчера дежурил вот этот администратор. Он уже сменился, я позвонил ему по телефону, и он сказал, что никто не звонил вечером и не просил в срочном порядке починить замок. Номер, который пытались открыть синьор Монтеверио и неизвестная особа, свободен.

– Я так и думал, – произнес Щукин, глядя в лист. – А это чье имя?

– Эта женщина выдавала ночью ключи. Я подумал: администратор не помнит, как выходил синьор Монтеверио, а что, если ключница видела их?

– Что с вами, синьор Монтеверио? – спросил Щукин, ибо итальянец буквально завалился в кресле и тяжело дышал.

– Мне нехорошо. Не обращайте внимания, это терпимо.

– К сожалению, у нас нет времени заниматься вашим самочувствием, – сказал Щукин. – У нас вообще нет времени. Преступники заполучили веер и теперь уберутся из города.

Щукин о чем-то сосредоточенно думал, а Вадик шепотом просвещал итальянца:

– Синьор Монтеверио, опохмелитесь.

– Что? – удивился тот.

– Вы любите русскую культуру, а такой элементарщины не знаете? – в свою очередь удивился Вадик. – Заболели от спиртного? У нас лечатся им же. Выпейте сто грамм и будете, как свеженький огурчик.

Монтеверио кинулся к бару, тем временем Щукин распределял обязанности:

– Значит, так. Вы, ребята, все же занимайтесь Ладой. Думаю, сейчас она для убийцы не столь уж и важна, но на всякий случай из поля зрения ее не выпускайте. Мы ведь не знаем, что от нее хотел тот парень. Я поеду с синьором Монтеверио в центр города, поищем ресторан, где он был вчера. Сколько прокутили, синьор?

– Прокутили? – переспросил итальянец, судорожно открывая бутылку коньяка. – А, понял! Триста долларов. Или триста пятьдесят…

– Надеюсь, нашего синьора запомнили. И я же постараюсь отыскать Тину. Кто хорошо знает гостиницу «Интурист»? Те, кто бывает в ней часто. А теперь смотрите, что получается: некая Тина отлично знала, что номер рядом с номером синьора Монтеверио не занят, и спокойно разыграла, будто не может в него попасть.

– Горничная? – предположил Вадик.

– Бери выше, – усмехнулся Щукин. – Женщина красивая, судя по рассказу, легка в общении, а по тому, как ловко она обвела вокруг пальца синьора, можно сделать вывод: она умна. Синьору Монтеверио не понравилась бы глупая женщина, так?

– Безусловно, – согласился синьор, снова тяжело дыша – после опохмелки.

– Это проститутка, – сказал Щукин. – Есть более изысканное название – путана, раз она промышляет в «Интуристе». Мы с синьором Монтеверио поищем ее.