Черный список - Чандлер Бейкер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как мы уже сказали… – Мартин положила карандаш. – Нужно проработать все варианты. Это стандартная процедура.
– Конечно. – Слоун переместила руки под стол и принялась перебирать пальцами, в то же время прокручивая в голове только что заданные вопросы. Так поступил бы любой хороший адвокат. Любой хороший адвокат – и вообще любой адвокат – на самом деле обязан говорить правду. Но никто не мог потребовать выложить все это добровольно. Так сколько же правды выскажет она? Сколько правды ей вообще известно?
Ее мысленный хрусталик начал перестраивать фокус, и вчерашние события предстали в новом свете. В те часы, которые предшествовали смерти Эймса. Если Эймс Гарретт и любил кого-то, то, скорее всего, самого себя. Что изменилось? И изменилось ли?
Детектив Мартин внимательно посмотрела на нее.
– Итак, Слоун, – сказала она. – Давайте-ка с самого начала…
* * *
«Даллас морниг ньюс» – 18 апреля – Мнение:
Как три женщины столкнули мужчину в пропасть
Феминистская охота на ведьм привела к первой жертве, но простите, а где же протесты общественности? В поисках злодеев, которые якобы безнаказанно рыщут по Далласу, у тех, кто находится на острие этой атаки, по-видимому, возникает аллергия на холодные, неопровержимые факты (вероятно, потому что они слишком неудобны для них), и они сосредоточены на том, как их заставляют чувствовать сами обвиняемые. Все началось с какого-то непроверенного списка, потом перешло в плоскость судебного процесса, а теперь привело к тому, что с восемнадцатого этажа выбросился и, естественно, погиб мужчина. Мы удивлены? Шокированы? А ведь эта страна, как предполагается, призвана ограждать своих граждан от посягательств на чью-либо жизнь, свободу или имущество. Подобные вещи недопустимы без надлежащей судебной процедуры. Но в этом городе мужские честь и достоинство испытали невиданное давление, и я, со своей стороны, жду справедливого возмездия за действия тех, кто, издеваясь и доводя человека до самоубийства, притворялся его невинными жертвами.
13 апреля
В ночь того дня, когда погиб Эймс, Грейс занималась сексом с Лайамом. Это произошло впервые с момента рождения ребенка. Она надела черную кружевную комбинацию, чтобы недвусмысленно дать понять, что сегодня включено в ее меню вечерних развлечений. Сегодня, дорогуша, никакого Лестера Холта!
Лайам ни разу не задумался о том, как это странно, что именно в день гибели своего босса его жена проявила удивительную игривость! Наоборот, он был рад поддержать этот порыв.
В нормальных обстоятельствах Грейс сказала бы, что у нее с мужем был хороший секс. Она никогда не понимала своих подруг, которые, когда им было уже больше двадцати, убеждали ее в том, что ни за что нельзя выходить замуж за мужчину, с которым у вас нет великолепного секса. Грейс вообще сомневалась, что у нее когда-либо был великолепный секс. Это дело ей нравилось. Даже очень. Но великолепный?.. Она считала, что если любишь кого-то, тогда, конечно, за первые два года совместной жизни можно разобраться в деталях взаимного удовлетворения. Но и плохого секса у нее тоже не было. До того самого момента. До того, как услышала прерывистое дыхание Лайама и не почувствовала, будто кто-то фарширует ее, словно индейку в День благодарения…
Хочешь знать, что я сегодня сделала, милый? Ей хотелось об этом спросить, когда она окинула взглядом его голую грудь.
Секс причинял боль. По-другому было нельзя. Грейс тихо вздрогнула. Но, с другой стороны, в этом был определенный смысл. Она заслужила страдания. И жаждала святого покаяния…
Потом уже, когда ей стало казаться, что промежность обработали наждачной бумагой, Грейс соскользнула с кровати и обтерлась влажным полотенцем.
Лайам откинул голову на подушку.
– Все хорошо? – спросил он, наблюдая за ее мокрым лицом над раковиной. Грейс вытащила из комода пижамные штаны и натянула на себя.
Интересно, что он хотел этим сказать?
– Сейчас ты кажешься немного… ну, не знаю… отрешенной, что ли. – Муж подобрал края простыни вокруг талии. В самом деле, Лайам? Надо же, какой ты у меня наблюдательный…
Грейс злилась. Наверное, только в душе.
– Со мной всё в порядке, – сказала она вслух. – Ты ведь меня знаешь.
Он был хорошим мужем. Безупречно одевался, покупал ей драгоценности, готовил ужины, каждый день звонил по пути домой с работы, составлял список необходимых покупок. Ну и ну! Сейчас она занималась тем, что защищала собственного мужа. От себя…
Лайам вытащил свой сотовый телефон и положил его на живот. Они оба так делали: каждый, пока не заснет, проверял рабочую электронную почту…
– Знаешь, ты просто обворожительна! – сказал он.
Грейс отвернулась от зеркала.
– Схожу налью себе стакан воды. Тебе принести чего-нибудь? – Ее голос звучал так же, как и всегда, поэтому то, что ее обожаемый Лайам больше ничего от нее не требовал, было почти целиком на ее совести. Как и все остальное…
Прежде чем выйти из комнаты, она на мгновение обернулась, наблюдая, как играют его бицепсы, когда он протянул руку, чтобы выключить лампу на тумбочке. Потом в комнате снова стало темно.
Грейс отправилась в гостиную. Ночью в доме стало заметно прохладнее: приходилось считаться с солидными счетами за роскошь в виде обильно потребляемого электричества. Хотя ее руки уже покрылись гусиной кожей, жаловаться Грейс была не вправе. Свою сумочку она обнаружила возле входной двери. Сунув руку в среднее отделение, вытащила парочку сигарет «Мальборо» и зажигалку. Потом тихо открыла дверь и присела на крыльце. Губы ощутили сухой фильтр сигареты, в нос ударил приятный аромат табака. Она щелкнула зажигалкой и затянулась.
Пока Грейс курила, она вглядывалась в ночное небо, в силуэты соседских домов, свет от которых растекался полосами по стволам старых деревьев, и спрашивала себя – уже в который раз, – что произошло бы, если б она не увидела сообщение Эймса на мониторе своего компьютера:
Я думал, что мы с тобой друзья.
То же самое? Или что-то другое?
Друзья…
Здесь, за дверью ее дома, трудно было найти какие-нибудь ответы. Она прошла к дорожке и смахнула пепел от сигареты в кирпичный почтовый ящик. Вернувшись в дом, вымыла лицо и тщательно ополоснула рот жидкостью для полоскания. Лайам уже спал. Он был накрыт одеялом, из-под которого доносилось ровное дыхание. Грейс растолкала его.
– Лайам. Лайам, – прошептала она. – Эмма Кейт плачет.
Муж перевернулся, привстал, вглядываясь в темноту.
– Что?
Она прислушалась.
– Кажется, Эмма Кейт плакала. – Зевнула. – Можешь дать ей бутылочку?
