Олег Даль. Я – инородный артист - Наталья Галаджева

С грехом пополам одолели мы эту «Тень». К экрану она ползла тоже около года или больше того. Ну, тут уже «внутренние ассоциации» ловили, как блох. К двум репликам Олега в роли Тени пристали, как банный лист. Не отставали, пока он их не переозвучил. И сразу же ушел в очередной «штопор». А я уехал в Москву. Он-то теперь уже жил у жены в Ленинграде.

И полгода не прошло, а уж мы снова стоим рядом перед камерой на одной съемочной площадке! «Земля Санникова».

Вообще, такие провальные картины случаются в биографии любого актера. И у меня самого бывали… Но тут, как говорится, в известной поговорке, «важно вовремя смыться».

Даль же сидел на «Земле» до последнего момента, как гвоздями прибитый. Что его там так удерживало – до сих пор не понимаю! Порывался он уходить со съемок раз десять за полгода. То ли себя смирял, то ли надеялся на заступничество руководства Объединения на «Мосфильме»… На какие-то перемены?

Тут, правда, надо заметить, что он очень сблизился за это время с Владиславом Дворжецким. И такая пошла у них дружба, что и не понятно: кто на кого больше влиял? Очень потянулись друг к другу человечески. Может, в их дружбе причина?

При этом Даль постоянно находился в полном раздрае. В каких-то нервных срывах, от которых все на стену лезли в буквальном смысле. И Дворжецкий – тоже.

Единственный плюс, извлеченный из всего этого – роль Лаевского у Хейфица. Весь этот непрерывный психический раздрай артиста Даля, как влитой совпал с чеховским образом вековой давности. Вот ведь что поразительно! На мой взгляд, ему там и играть-то особо не пришлось. Режиссеры «Земли Санникова», что называется, уже довели его до необходимой «творческой кондиции»…

Сейчас вспомнилось. Ранние съемки «Земли» проходили весной 1972 года у Финского залива, под Выборгом. Жили мы в каких-то туристических коттеджах. Жена моя была со мной, и она очень Олегу благоволила. Все время его подкармливала.

Придет грустный к нам вечером «на огонек». А она – женщина сообразительная – сразу ему тарелочку супа домашнего, котлеток с картошечкой. Олег очень это ценил – такое ее к себе отношение. И платил за заботу интереснейшими рассказами.

Иногда мы втроем беседовали по несколько часов кряду. Даль был очень эрудированным человеком. Мог поддержать беседу на любую тему. А уж, если его внимательно слушали (а мы с Тамарой его слушали, затаив дыхание), одарял совершенно потрясающими историями…

Где-то с весны 1973 года у него началась совершенно другая жизнь. Он бросил все дела с алкоголем. Это был период мощного подъема его таланта и в кино, и в театре, и на телевидении.

Помню, как я смотрел телеспектакль «Домби и сын» с его участием: он там играл такого злодея, мистера Каркера. Так я аж прослезился от радости за его успех. Думаю, что даже в Англии так, как Олег Даль, Диккенса никогда не играли.

А по контрасту – воспоминание о «Двенадцатой ночи» в «Современнике»!

После премьеры, которую уж и не знаю, как пережил (помирал от смеха, глядя на Олега!), пошел поздравить его за кулисы. А он уже идет мне навстречу в костюме Эгьючика, своей знаменитой походкой в этом образе.

Я как его увидел – опять пополам от смеха согнулся! И только машу рукой – уходи, уходи, ради бога! Даль улыбнулся, очень изящно мне поклонился. Потом говорит: «Дядь-Гош! Один-один!». И быстро удалился в грим-уборную. Это он намекнул на мое исполнение той же роли в кино ровно за двадцать лет до него…

Одновременно в нем происходила большая переоценка «ценностей и критериев», как он сам это называл. Пришел он, например, к Гайдаю в «Рассказы Зощенко». Потом очень сожалел об этом выборе.

Я ему на премьере «Не может быть!» говорил: «Я ж тебе еще лет десять назад объяснил, что тут не так все просто!». «Дядь-Гош, повелся на замысел…».

Но их с Гайдаем так и продолжало тянуть друг к другу, как две творческие противоположности. Хорошо, что у Олега достало сил и ума через год уйти со съемок «Ревизора» от Леонида Иовича! Этого провала (а провал с Хлестаковым у Даля был бы страшный!) зрители Олегу не простили бы никогда. Это все же Николай Гоголь, а не «по мотивам Обручева». Так что вовремя Даль одумался от этого предложения.

Незадолго до этого он отказался работать в новой сказке с Надеждой Кошеверовой. То же правильное решение! Она эксплуатировала его природное обаяние нещадно! А он – артист высочайшей драматической одаренности.

Еще пара фильмов с Кошеверовой подряд, (а она его готова была снимать хоть всю жизнь!), и Олег сам бы не заметил, как «замылился» в этих сказках. Но… Видимо, какое-то внутреннее чутье его оберегало от подобных вещей.

На самом деле, то о чем я говорю, актерски – штука очень серьезная. Я снялся за двадцать семь лет в десяти картинах Леонида Гайдая. С чего начинал – тем и кончил. А теперь Леня и вовсе что-то перестал меня звать… Старый я, наверное…

С середины 1970-х, став членом Союза кинематографистов СССР, Олег Даль начал много ездить по всей стране на встречи со зрителями. До этого он «левачил» в основном от общества «Знание» или по частным договоренностям. Мне знакомо и то, и другое дело. Рано или поздно неизбежны объяснения с соответствующими органами на предмет твоих концертных доходов…

А так… Ни он, ни я не любили ездить по огромной стране в составе группы из полусотни Народных артистов СССР, выступая с сольным номером на пять минут в сборной программе. Под огромным плакатом «Во весь экран» или «Товарищ кино».

Но других вариантов особо не было. Когда Даль оказывался участником такого мероприятия, он называл его на какой-то чукотский манер: «Через вся товарищя!!!»

Но там бывали и интересные вещи. Как-то мы оказались вместе в одном из приволжских городов. Точно не помню, но, по-моему, все-таки в Тольятти.

Вечером, после выступления и банкета, Олег зашел ко мне в номер и пригласил прогуляться по городу перед сном. Бродили мы с ним… до рассвета! Смотреть-то там было нечего – обыкновенный панельный город, каких сотни по России. А вот разговоры…

Я заговорил, к примеру, о методике Михаила Чехова, которой всегда очень интересовался, а Олег произнес встречный монолог минут на сорок! Откуда он столько о нем знал – не ведаю!

Потом он спросил:

– Дядь-Гош… Хороша ли была Бабанова до войны? Не… не как женщина – на сцене?..

Пошла беседа о Бабановой. С нее переключились на Таирова и Коонен. Потом обсудили театр Михоэлса… Потом пошли разговоры литературные. Так всю ночь и проговорили!

Под конец я его спросил:

– Что же ты – «зарекался» от Кошеверовой, а все лето у нее пыхтишь?

– А кто меня еще возьмет в русские народные сказки? Да или хотя бы позовет?..

Вечером к поезду мы оба явились с одинаково набитыми книгами коробками. Ассортимент в тамошних магазинах был не московский! Оценили мы с ним это очень.

Месяца за два до того, как Олег убег от Гайдая из «Ревизора», мы вместе с Далем снимались на телевидении в музыкальной программе, целиком построенной на музыке Александра Зацепина к картинам Леонида Иовича.