Рукопись Бога - Хуан Рамон Бьедма

Альваро представился случай проверить, как работает знаменитый механизм. На собственной шкуре.

Священник знал, что находится в одной из главных городских библиотек, в зале, где хранятся редкие старинные книги. Он смутно помнил голоса людей, которые притащили его сюда в полубессознательном состоянии и бросили за тяжелой дверью, не пропускавшей наружу криков и стонов. Наедине с темнотой и болью.

Эту боль невозможно было ни определить, ни описать. Погруженный в спасительное полузабытье, Альваро не отдавал себе отчета, сколько раз вокруг него сжимались и снова разжимались железные челюсти, сколько раз палачи повторяли один и тот же вопрос.

Где пятый чемодан?

В первый раз зубья «железной девы» вошли в его руки, ноги, живот и левое плечо очень медленно. Не так глубоко, чтобы нанести существенные увечья, но достаточно, чтобы он взвыл от боли.

Потом несчастного ненадолго оставили в покое, и он, ослепший, глухой, обессиленный, медленно истекал кровью, стараясь не думать о проклятом пятом чемодане, чтобы против воли не выдать тайны.

Ривену пришлось долго прятаться в темном подъезде на улице Пласентинес, напротив угрюмой массы кафедрального собора, пока солдаты расставляли металлические заграждения вокруг разрушенного Архива Индий. Наконец толпа рассеялась. Ривен спрятал чемодан в мусорном баке и вновь принялся ждать, не выпуская из вида придела Покаяния.

Суровый святой, опершись на меч, следил за ним с фасада базилики.

Парковщик несколько раз терял терпение и уже намеревался лезть по стене или штурмовать вход, но стены были слишком высокими, запоры надежными, горгульи зловещими, а взгляд святого воителя делался все мрачнее. Ривен отнюдь не собирался рисковать своей шкурой, еще крепче впутываясь в это паскудное дело, он всего лишь хотел немного заработать; и, если придется, смыться из города, пока все не успокоится.

Первой появилась Эрнандес.

Девушка шла по тротуару, подняв ворот черного пальто. Ривен одним движением вытащил нож и выбросил лезвие. Прежде чем достать ключ и начать бороться с замком, Эрнандес тревожно огляделась по сторонам. Как только она отвернулась, Ривен бесшумно пересек улицу. Девушка вошла в придел и уже собиралась закрыть за собой дверь…

– Ни звука, или я вспорю твою киску до самого горла.

Как ни странно, при виде Ривена лицо женщины озарилось искренней радостью. Впрочем, наткнувшись на непреклонный взгляд его зеленых глаз, она моментально сменилась ледяной ненавистью. Ривен захлопнул дверь и прижал Эрнандес к шершавой каменной стене.

– Люди из Союза здесь?

– Да.

– Альваро?

– Тоже.

Словно в подтверждение ее слов, в дальнем углу Апельсинового дворика послышались голоса. Ривен насторожился.

– Сдается мне, здесь не одна история, а несколько сплетенных вместе. Почему бы не начать с твоей?

– Моя очень простая, – Эрнандес ни капли не испугалась; она будто и вправду ждала момента, чтобы поведать о своей роли в этом деле.

– Я слушаю.

– Защитники Церкви вышли на меня через одну монахиню, которая работала вместе со мной в приюте. Я с охотой продала бы им чемодан, хранившийся у моего… отца. Но у них был другой план. Поскольку вы рано или поздно все равно связались бы со мной, я должна была оставить чемодан в укрытии и сделать его приманкой, чтобы втереться к вам в доверие и в конце концов привести их к остальным чемоданам. За это мне обещали очень много денег. И избавление от директрисы в качестве бонуса. Разумеется, я согласилась.

У Ривена не нашлось, что противопоставить столь примитивной логике выживания, которой он и сам следовал, сколько себя помнил. Напоминать о совместной прогулке в ад не было смысла. Эта женщина жила настоящим, прочие грамматические времена она не употребляла.

– Сегодня я пришла сюда в последний раз, чтобы получить свои деньги и выйти из игры… Нам давно известно, что пятый чемодан у тебя, Альваро они пытают лишь потому, что не знают, как к тебе подступиться, – Эрнандес сделала паузу, чтобы парковщик мог как следует прочувствовать ее слова.

– Я могу быть твоим посредником. Проси у них что хочешь. Потом мы оба исчезнем. – На мгновение ее взгляд снова потеплел. – Вдвоем, хотя бы на первое время… Если захочешь.

Ривен прижал лезвие к ее горлу.

– Не переборщи; еще немного сентиментальности, и твоя героиня лишится своей притягательной тайны. Я сам хочу с ними поговорить. Мы пойдем туда вместе.

Одной рукой парковщик придерживал Эрнандес за локоть, другой прижимал нож к ее левой лопатке; так они прошли под аркой и оказались в сумрачном Апельсиновом дворике. Оба двигались медленно, глядя себе под ноги и стараясь не угодить в одну из старых оросительных канав, мокрая листва нашептывала им дурные предзнаменования. В окнах северного крыла плясали отблески пламени. На крытой галерее, вход в которую стерег череп, выбитый в стене в память о рабочих, погибших во время строительства, отчетливо слышались голоса. Судя по всему, внутри полным ходом шло веселье.

Вход в нефы, примыкающие к Колумбийской библиотеке, оказался не заперт.

Эрнандес и Ривен шли на слабое сияние с ведущей в книгохранилище лестницы. Оставив по левую руку научный зал, конференц-зал и кабинеты, они стали подниматься по ступенькам. Внезапно голоса смолкли, и их со всех сторон обступили неизвестно откуда появившиеся нищие, вооруженные ржавыми кухонными ножами всех существующих размеров.

Слишком много клинков на один складной ножик.

Ривену хватило одного взгляда на своих противников, чтобы понять: прикрываться Эрнандес, как щитом, бесполезно. Разглядеть бродяг в полутьме было невозможно. Все та же масса лохмотьев, болячек и коросты, которую парковщик привык лицезреть в последние дни; готовые в любую минуту растерзать свою жертву, они выжидали, передавая по кругу бутылки дорогого вина… С Новым годом.

Впервые за очень долгое время Ривен бросил нож.

Бродяги отвели парковщика на второй этаж, в большой длинный зал, образованный тремя смежными часовнями, по стенам которого были развешены книжные полки. Половина зала лежала во тьме: люстры зажигать не стали, чтобы свет в окнах не заметили с улицы. Лишь в глубине помещения горели свечи. Там, у странной металлической конструкции, ждали несколько человек.

– Мы знали, что ты придешь.

Посреди зала в окружении веселых пьяных бродяг, с кривой усмешкой на губах, гостей встречал Амадор.

– Я знал, что ты придешь.

Нищие расступились, пропуская Ривена к слепому. Эрнандес оказалась у него за спиной и, подумав, отошла к стене, стараясь держаться подальше от пьянчуг, так и пожиравших ее глазами.

В книгохранилище не было никакой мебели, кроме полок из темного дерева, на которых в беспорядке пылились тома и рукописи. У полок не было защитных стекол, укрепленные на стенах канделябры находились в опасной близости от ценных и весьма горючих фолиантов.