Терпение дьявола - Максим Шаттам

– Я предлагала тебе поехать со мной!

– Рабочий день тогда уже закончился! Надо же когда-нибудь отдыхать! Особенно после нашего прошлого уик-энда. Не строй из себя робокопа, меня ты точно не обдуришь. Я видел, как ты отгораживалась от мира, играла роль непробиваемой стальной тетки – боевые искусства, стрельба по мишеням и все такое. Но ты осталась моей Лулу, девчонкой, у которой не всегда хватает сил тащить неподъемный груз. Сейчас у тебя их точно нет. Ты крошечная и хрупкая, груз тебя раздавит. И у меня от этого разрывается сердце.

– Думаешь, убийцы подождут, пока я немного передохну? Они не дают себе передышек. А родители жертв? Думаешь, их горе делает перерывы на обед и на сон?

– Вот только не надо мне это впаривать. – Сеньон наклонился к ней и понизил голос, но говорил властным и решительным тоном: – Только не мне, ясно? Я был с тобой в Квебеке, не забыла? Я знаю, что там творилось! Все это знаю! Я тоже почти год не мог нормально спать. Я помню все лица, все трупы. Я знаю, что это такое! И я тоже видел пустое тело Дианы в тот вечер и с тех пор вижу его каждую ночь, перед тем как заснуть. Я такой же, как ты. Не надо мне втирать про «убийцы не дают себе передышек», меня это не впечатлит. Мы прежде всего люди, обычные люди, у нас должна быть своя жизнь. Тебе необходимо останавливаться время от времени, иначе тебя просто разорвет!

Теперь уже Лудивина откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди.

– Никогда не занимайся оперативной работой без напарника, – настойчиво произнес Сеньон. – Никогда. Нам с тобой лучше, чем кому бы то ни было известно, как это может закончиться.

– Тогда рисковал Алексис, а не я.

– Мы все каждый раз рискуем. Ты не знаешь, с кем тебе придется иметь дело, пока преступник или преступники не будут установлены. Что, если бы ты, ничего не подозревая, встретилась с убийцей? Хочешь повторить свой опыт общения с Капуцином, ту встречу с ним полтора года назад?

Лудивина покачала головой, обиженная на Сеньона и взволнованная воспоминаниями, разбуженными прозвучавшим именем, в памяти снова закружились лица тех, кто перевернул ее жизнь.

И вдруг она не выдержала – плотина рухнула, слезы хлынули безудержным потоком.

Сеньон в один миг оказался рядом, обнял ее огромными ручищами, прижал к себе, и она долго рыдала и никак не могла выплакать слезы, копившиеся неделями и месяцами.

– Я все время думаю о той девочке в автоприцепе. Не могу перестать думать о том, что с ней сделали, – всхлипнула она. – Никак не выброшу из головы…

Сеньон погладил ее по голове:

– Я знаю.

– Но она же не первая, черт побери! Это глупо – так изводить себя, а я никак не могу перестать. Вижу ее вновь и вновь, представляю, как ей было больно и страшно, и это меня убивает, Сеньон, разъедает изнутри.

Великан обнял ее еще крепче, подождал, пока она немного успокоится, а когда Лудивина наревелась и всхлипнула напоследок, взял ее лицо в ладони:

– Давай ты поживешь у нас несколько дней, ладно? Лети и близнецы будут в восторге, и я тоже.

Лудивина глубоко вдохнула и выдохнула несколько раз – горло саднило, нужно было продышаться. Красные, опухшие глаза щипало от слез.

– Спасибо, ты очень добрый… – выдавила она.

– Но ты не примешь мое предложение, – догадался он.

– Время неподходящее. Нельзя же вот так раскисать каждый раз.

– Лулу, не говори ерунду. Это не «каждый раз», а исключительный случай. Расследования такого масштаба мало кому из фликов выпадают за всю карьеру, а у нас это уже второе!

Лудивина вытерла мокрые щеки:

– Теперь все будет в порядке. Просто мне надо было хорошенько выплакаться.

Сеньон поколебался немного, но настаивать на ее переезде все же не стал. Лудивина была не из тех, кого легко уболтать.

– Пообещай, что, если тебе вдруг сделается особенно грустно, ты придешь к нам, – потребовал он. – В любое время, хоть в три часа ночи!

Она кивнула, изобразив улыбку – получилось немного фальшиво.

В этот момент у нее в кармане завибрировал мобильный. На экране высветилось имя Филиппа Николя, криминалиста-координатора, который обеспечивал обмен информацией между следователями и экспертными службами. Лудивина еще раз глубоко вздохнула, откашлялась и взяла трубку.

– Результаты анализов крови трупа, найденного в Брюнуа, отрицательные. Ничего особенного не обнаружено.

Перекошенное от ужаса, пожираемое червями лицо Жозе Солиса мелькнуло перед глазами в неприятной вспышке. Лицо человека, который умер, вопя от страха.

– Как это? – не поверила Лудивина. – Должно же быть какое-то ядовитое вещество! Хоть что-нибудь!

– Нет, у меня в руках отчет: все пробы отрицательные. В целом никаких отклонений, за исключением всякой дряни, свойственной его возрасту, – повышенный холестерин, начало диабета…

– Ты уверен?

– Токсиколог уверен.

Лудивина запрокинула голову и уставилась в потолок.

Она ожидала, что анализ крови подтвердит: Жозе Солис был отравлен каким-то наркотическим веществом, которое вызвало у него кошмарные галлюцинации. Это было бы научное доказательство того, что дьявол тут ни при чем, ведь никто не может умереть от страха. Ни один убийца не способен напугать человека до смерти.

Если только этот убийца не умеет проникать в сознание жертвы, извлекать оттуда ее самые жуткие фобии и воссоздавать их у нее перед глазами.

А подобным умением может обладать лишь дьявол.

Но Лудивина не сомневалась, что она охотится на человека. По крайней мере, сейчас, днем, в этот конкретный момент, она пока еще думала именно так.

Когда вокруг сгустятся ночные тени, возможно, все переменится…

Перед алтарем, преклонив колени, молился человек. Так казалось.

Смущало одно обстоятельство – человек был совершенно голый, а огромный крест, нависавший над ним, кто-то перевернул во славу дьявола.

Человек закончил бормотать свою странную литанию и поднялся.

Его ладони и ступни кровоточили.

Улыбка обнажила аномальные ряды зубов – длинных, заостренных, полупрозрачных, похожих на рыбьи кости. Они теснились кривым частоколом, налезали друг на друга – их было слишком много. Нижние веки вдруг отвисли, открывая алую плоть на скулах, вся кожа начала оплывать расплавленным свечным воском. Белки окутались тьмой, которая сгустилась и тоже потекла вниз – две черные трещины превратились в длинные вертикальные зрачки.

Человек – вернее, существо, в которое он превратился, – издал рев, отозвавшийся эхом во всей церкви…

Луи сгреб попкорн, поспешно закинул его в рот и энергично прожевал. Он всегда так делал, если у него зашкаливали эмоции – хороший способ скрыть волнение, вместо того чтобы гулко сглатывать. Не хватало еще, чтобы рыженькая красотка по правую руку посчитала его размазней! Ева была самой красивой девчонкой из всех, с кем он когда-нибудь ходил на свидание, – нельзя было при ней опозориться.