Терпение дьявола - Максим Шаттам

– Вы устраиваете такие бдения каждую ночь?

– Буду устраивать каждую ночь, начал еще вчера. Я не запираю церковь, потому что знаю: Люцифер рано или поздно пришлет ко мне своих эмиссаров. Мой долг – дать им отпор.

И только-то?

Лудивина убедилась, что опять нарвалась на фанатика. Похоже, отец Ватек был таким же, как ГФЛ, только со знаком плюс.

– Вы сказали, что ждали меня. Почему? – спросила она.

Священник окинул ее внимательным взглядом с головы до ног, удовлетворенно покивал и указал на скамью в первом ряду, предлагая присесть.

– Вы наделены красотой демона-искусителя, но душа ваша при этом чиста, – сказал он, усаживаясь рядом с Лудивиной, – я это вижу. А ждал я не конкретно вас, а людей из полиции, из-за Людовика. Я был хорошо с ним знаком.

– Я слышала. Вы первым пришли к нему?

– Да, по просьбе отца Карона, который забеспокоился, видя, как Людовик все глубже погружается в отчаяние, потому что не может освободить свое сердце. Потеря семьи была для него страшным испытанием и пошатнула его веру.

– Насколько я поняла, вы специалист по вопросам о дьяволе, верно?

– Меня занимают переломы и трещины в людских душах – слабые места, которые дьявол использует, чтобы сбить верующих с пути. А трагическая смерть жены и ребенка – это не просто перелом, это разверстая пропасть, сами понимаете.

– Людовик Мерсье много говорил о дьяволе?

– В первые два года мы виделись довольно редко, он отказывался от бесед, но я никогда его не бросал – напоминал о себе время от времени, старался присутствовать всегда на обочине его сознания. А потом он сам пришел ко мне. Это было чуть меньше двух лет назад.

– Он объяснил, почему его отношение к вам изменилось?

– Нет, и у меня не было нужды об этом спрашивать – он пришел, этого достаточно. Людовик задавал мне много вопросов о… душе. Хотел знать, что произошло с душой его жены. Еще его волновали понятия добра и зла. Стал ли он жертвой злодеяния или его жена заплатила за дурные поступки? Мы много спорили об этом в тот период, Людовик говорил и не мог наговориться, а поскольку у меня тоже хватало аргументов, порой наши споры затягивались до рассвета. Обычно я заставал его у себя на крыльце, мы устраивались на кухне и говорили без передышки. Смерть жены и дочери причиняла ему такую боль, с которой его сердце не могло справиться.

– Но ведь многие теряют близких. И они справляются.

– Да. Знаете, к нам, священникам, приходят люди в глубочайшем отчаянии. К нам обращаются выжившие в катастрофах, чтобы найти ответы на духовные вопросы о смерти. Некоторым мужчинам и женщинам удается прийти в себя после потери любимого человека. Я не хочу сказать, что они становятся такими, как прежде, нет, конечно, но все же им удается вернуться к нормальному существованию. Некоторых из них я встречал спустя годы – они приходили с улыбкой, а иногда с новой семьей. Но Людовик так и не сумел прийти в себя.

– Когда он начал говорить вам о дьяволе?

– В прошлом году. Я чувствовал его духовные метания и сделал все, чтобы вернуть ему равновесие, удержать, убедить, но он все дальше уходил на сторону зла, не мог бороться с искусом. Если человек не способен постичь умом деяния Господа, порой его любовь к Нему обращается в ненависть, тогда-то и появляется демон-искуситель, который начинает шептать на ухо ядовитые речи. А те, кто обращается к Господу лишь потому, что им нужны ответы, слабее других, ибо их вера быстрее уступает место злобе. Религия – не костыли, а внутреннее животворное пламя. И дьявол часто пользуется такими несоответствиями.

– Вы сказали «в прошлом году». Когда именно?

– Почти год назад.

Лудивине необходимо было досконально изучить жизнь Людовика Мерсье за последний год, узнать все о том, чем он занимался в этот период, с кем общался, куда ездил… И сопоставить с деятельностью Кевена Бланше после его выхода из психиатрической больницы в 2012 году, когда он тоже скатился в сатанистское безумие. Получается, что за два года два человека получили духовное откровение со знаком «минус», встали на сторону зла, и с обоими это произошло в результате рокового знакомства с кем-то еще. Надо было исследовать их прошлое – именно там спрятан ключ к разгадке, теперь Лудивина в этом не сомневалась.

За стенами церкви кругами гулял ветер, просовывал язык под большую входную дверь со свистом и шипением.

– Отец, Людовик Мерсье не упоминал в разговорах с вами конкретное имя? Того, кто мог быть вашим злым двойником, так сказать, вашим духовным alter ego со стороны дьявола?

Ватек выпрямил спину, его губы дрогнули в едва заметной усмешке, глаза блестели, отражая зыбкое, неяркое сияние свечей.

– Вы быстро соображаете. Да, – признал он, склонив голову, – я уверен, что некто шептал ему в другое ухо советы, противоположные моим. Наперсник тьмы.

– Значит, Мерсье все-таки говорил об этом человеке?

– В открытую – никогда, но я чувствовал, что такой наперсник есть и что его влияние растет месяц за месяцем. Людовик все реже приходил ко мне.

– Когда вы с ним виделись в последний раз?

– Около трех месяцев назад. Он был в сильном волнении. Спросил, может ли дьявол существовать в реальности – не как метафора, а как существо из плоти, которое ходит по земле.

– И что вы ему ответили?

Ватек наклонился к Лудивине, пристально глядя ей в лицо голубыми глазами:

– Вы веруете в Бога, мадемуазель?

– Ну… не очень, – призналась она, чувствуя неловкость. – Нет, честно говоря, вовсе не верую.

Крючковатый указательный палец священника нацелился на нее:

– Вы не веруете в Бога, однако не вполне уверены, что дьявола не существует, так ведь? Вот в этом-то и есть главная сила лукавого, его лучший фокус! Ему удалось стать привычным, даже более правдоподобным для всех!

– Что вы ответили Людовику Мерсье? – повторила вопрос Лудивина.

Взгляд священника сделался жестким, испытующим и пронзительным, словно хотел проникнуть в глубины ее души.

– Если дьявол снова ходит по земле, значит, он готовит свое торжественное возвращение. Он заставил людей забыть о себе на долгое время и не мог вернуться лишь для того, чтобы прогуляться среди нас туда-сюда.

– То есть вы укрепили Мерсье в его мысли о том, что человек, с которым он свел знакомство, действительно дьявол?

Палец внезапно опустился.

– А почему вы решили, что это не может быть дьявол? Дьявол, милая моя, великий культиватор. Он повсюду сеет зерна хаоса и пожинает сомнения, он прилежно поливает отчаяние и, коварно затаившись в тени, ждет, что мы наедимся вволю. А когда яд пропитает наши души, он начинает возделывать другое поле, а потом третье и так далее. Как можно утверждать, что его не может быть здесь, среди нас? Вы же ловите самых страшных убийц – неужели среди них вам не попадались злодеи, совсем пропащие? Существа, излучающие зло? Такие, чье поведение не просто не имеет оправдания, но даже не поддается разумному объяснению?