Дурман для зверя - Галина Чередий

Я бы в голос заржала. Ну а кто нет? Но вот то, что мы голые стали спускаться по узкой лестнице в какой-то подвал, ни черта не забавляло.

Бетонные стены, ни единого окна, монументального вида медный кран и примитивное лежбище — кроватью не назовешь — с набросанными тюфяками. Чистыми, но, похоже, набитыми соломой. Соломой! Я чуяла ее запах! Помимо многих других, почему-то посылающих на окраину моего сознания некие образы… отнюдь не людей. Как только мы сошли с последней ступеньки, Захар нажал на что-то на брелоке, и загудел какой-то механизм, пугая меня еще больше (хотя куда уж), и лестница стремительно сложилась, втягиваясь куда-то в потолок. Я оказалась в гребаной каменной яме с чокнутым маньяком, только что объявившим меня…

— Да обалдеть можно! Ты сам веришь в то, что сказал? — начиная натурально паниковать, я осмотрелась в поисках еще одного выхода. Ну или оружия. Чтобы треснуть его по башке, забрать брелок с пультом и свалить отсюда на хрен.

— Я знаю, что говорю, это не вопрос веры, кукляха. — Я отошла от него подальше, но куда тут уйдешь-то? Замкнутая каморка — три шага налево, столько же направо. — Кончай бродить. Ложись.

— Зачем? — прищурилась я недружелюбно.

— Затем, что я так понял, обращение подступает к тебе ближе всего во сне. Так что логично будет постараться уснуть, и, кто знает, вдруг ты проскочишь момент перехода почти безболезненно.

Чем дальше, тем чудеснее, как посмотрю.

— Логично обратиться к врачу по мозгам, а не спать, ожидая, когда я стану какой-то зверюгой, чему не бывать, потому как это в принципе невозможно! — вспылила я. — Оборотни — вымышленные персонажи, чтобы ты был в курсе!

Захар, словно испытывая меня на крепость, медленно подошел, зажав в одном углу. Вдавил почти до полного обездвиживания в прохладную шероховатую стену собой, нахально упершись в живот торчащим членом, и, склонившись, облизнул ушную раковину, вызывая знакомые шум и пустоту в голове.

— Я похож на плод твоих фантазий? — ухмыльнувшись, спросил он и выдохнул в увлажненную кожу, заставив вздрогнуть. — О таком партнере ты, выходит, грезила?

— Да хрена с два! — огрызнулась я, испытывая желание его кусануть за что достану, и тут до меня дошло. — То есть ты… такой же, как я?

— Оборотень — да, как ты — нет.

— В смысле?

— Ты — полукровка, дочь человеческой женщины и двуипостасного. Я — чистокровный метаморф, и у меня три ипостаси.

Главное прозвучало до противного самодовольно, напоминая мне о всех его «ты никто, никчемное создание» в начале.

— Это такой способ сказать, что я тебе ни как человек, ни как чудище неведомо не ровня? — раздраженно толкнула его в обнаженную грудь.

— Я этого не говорил.

— Говорил, неоднократно, но не суть сейчас. Если ты оборотень — докажи. Давай, обратись, или как там это у вас называется.

— Это плохая идея, — покачал он головой, сразу отступая.

— Ага, я так и знала, что ты мне тупо по ушам ездишь! — торжествующе ткнула я в него пальцем. — Чего добиваешься? Тебе на кой нужна я ненормальная?

— Ты не поняла. Я тебя хочу, — он бесстыдно указал на свое готовое к бою орудие, — очень-очень сильно хочу. И как человек, и тем более как зверь. Мой волк сейчас вообще на грани помешательства. Представь, что будет, если я отдам ему контроль, учитывая, что звери имеют свойство добиваться желаемого самым прямыми и незамысловатыми путями.

— То есть ты… блин, он меня домогаться начнет? — опешила я, действительно красочно рисуя в разуме себе эту непотребную картинку.

— Станет настойчиво ухаживать, — ухмыльнулся Захар, плюхаясь на тюфяк, и похлопал рядом с собой: — Иди ложись.

Все же мои мозги точно с каким-то серьезным изъяном, потому как от перспективы приставашек мохнатого монстра я умудрилась испытать сначала импульс острейшего возбуждения, обозвала себя конченой извращенкой за это, а потом пугающая зверюга в моем воображении каким-то непостижимым образом трансформировалась в мелкого склочного карликового Вольдемарчика, любимца тетки Анны, кобелька неизвестной породы, что вечно пытался трахнуть все и всех вокруг: от ее вышитых подушек и кошек до ног самой владелицы. За что она его любовненько обзывала «злыдень писюхатый». Последнее просто добило меня, и я в голос заржала и не могла остановиться несколько минут, пока до икоты не дошла. Утирая слезы, добралась до лежбища и завалилась на него спиной к сидящему Захару, продолжая то и дело сотрясаться от вновь подкатывающих волн идиотского веселья.

— Хм-мм… Чем бы ни была вызвана столь странная и бурная реакция, Аяна, я бы впредь не отказался слышать твой смех почаще, — прокомментировал котоволчара, вытягиваясь позади меня и подтягивая вплотную к себе.

— В общем так: этот подвал больше всего смахивает на логово маньячилы. Но меня ободряет то, что если бы ты хотел меня выпотрошить, как овцу, то мог сделать это сто раз раньше, не привозя сюда и не засветив перед свидетелями. Ну разве что у вас целая чертова секта маньяков-потрошителей…

— Аяна! Фантазия у тебя…

— Тш-ш-ш! Я закончу уж. Так вот. Сейчас я правда просто постараюсь уснуть, а когда проснусь и НЕ стану никакой зверюгой, ты признаешь, что все это полная чушь, отпустишь…

— Сразу нет! — прорычал Захар, поднимаясь на локте.

— Ладно, тогда ты хотя бы позволишь мне обратиться за медицинской помощью.

— В этом нет необходимости. Потому что ты обратишься. Я чувствую запах твоей волчицы так отчетливо, как будто она уже здесь.

— Да как скажешь, — фыркнула я, нарочно посильнее зажмуриваясь и приказывая себе не переваривать все это безумие, а просто спать.

Самое удивительное было как раз в том, что я действительно уснула почти моментально. Только пригрелась в опутавших меня цепких объятиях сбрендившего мужика — и провалилась в сон. А потом понеслось нечто адское. Меня опять корежило и ломало, причем и в забытьи, и когда вроде выныривала из него. Или мне только чудилось это. Все тело горело изнутри, как будто вместо костей у меня были спирали накаливания. Особенно пекло ступни, позвоночник от затылка до копчика, нос и челюсти и кисти рук. С трудом разлепив глаза, я поднесла к ним руки и заорала истошно, увидев, что они жутко деформировались и покрылись шерстью, которая тут же исчезла, словно втянувшись обратно в кожу, что меня окончательно добило.

— Прекрати, Аяна! — Захар схватил меня, попытавшуюся рвануть незнамо куда. — Не останавливай это! Не смей!

— Пошел ты! Что со мной?! Как ты это на хер делаешь?!

— Это не я, это ты! И ты должна позволить всему случиться!

— Нет-нет-нет, катись ты! Отпусти!

Я дралась. Кусалась. Лягалась. Царапалась. Он терпел, удерживал, продолжая нести всю эту свою «расслабься-позволь» херь.

Я внезапно возбудилась до умопомрачения и принялась целовать его и тереться, извиваясь всем телом. Захар, сволочь, отказал мне в близости, хотя могу поклясться, что его колотило не меньше моего. И все твердил свое ненавистное «сейчас не время, нельзя пока тратить силы, расслабься».