Невидимый город - Моника Пиц

– Еще раз, – крикнула она.

Она помахала Йонасу, который тщетно пытался освободить свой плащ. Он продолжал поскальзываться на обледеневшем склоне. На вершине холма Расмус убрал телефон. Где дети? Он увидел своего сына, со слезами застрявшего в кустарнике, затем маленькую точку у подножия холма. Там, где горка переходила в утиный пруд. Бобби одиноко стояла на ледяном катке и восторженно махала им рукой. Карл Расмус побежал вниз. Скользя, падая, съезжая. Чистая паника отразилась на его лице, когда он достиг края пруда. Ярко-красная ледянка светились на льду. Бобби бесследно исчезла.

Данте пораженно таращился на голограммную книгу. На протяжении нескольких минут, словно все еще надеясь на счастливый конец.

Ксавьер подытожил то, что Данте не хотел признавать:

– Твоя подружка здорово влипла.

Данте кивнул. Лина прошла нелегкий путь, усвоив главное правило путешествия во времени: даже полет бабочки может запустить цепную реакцию, которая в худшем случае приведет к торнадо.

– Она мне не подружка, – сердито сказал он.

Что теперь? Лина оказалась в тупике. Она наделала столько ошибок, сколько вообще можно было наделать, и не имела ни малейшего представления о том, как все исправить, не причинив еще больше вреда. Бобби была мертва, сестер заменили две незнакомые девочки, а Соня, несмотря на отсутствие Хьюго, была несчастна как никогда. Невольно она принесла несчастье самым близким людям. Даже Данте, который всегда желал ей только лучшего. Если цена жизни с родителями была такова, неужели она по-прежнему хотела такой жизни?

«Найди свою мать. Она все исправит, – кричали голоса. – Рея сможет помочь тебе. Она знает, как устроены путешествия во времени».

Лине стало плохо. Слезы навернулись на глаза. Ничего не вышло. Она хотела, чтобы ее мать могла гордиться ею, когда они впервые встретятся. Она не хотела быть дочерью, которая причиняет родителям горе и огорчает их так же, как она не раз огорчала Соню.

– Единственная, кто может остановить это безумие – это Хранительница времени, – сказал ее отец. Что, если он был прав? Осталось только одно решение: ей нужно вернуться в Невидимый город.

На этот раз путешествие подкидывало в основном совершенно черные картинки. Вместо красочных воспоминаний в тоннеле времени всплывали Генриетта Альберс, набросившаяся на Карла Расмуса, детский гроб, воздушные шарики с именем Бобби, пустой крючок в садике, заброшенное место за столом с фотографией и несколькими цветами, кладбище с красным деревянным крестом. На нем детским почерком нацарапано имя Бобби. Под небольшой вертушкой, плавно крутящейся на ветру, стояла на страже любимая детская игрушка, похожая на лохматую дворняжку. Солнце сменилось дождем и снегом. Перед могилой стояла неподвижная Генриетта Альберс, позволяя снегу постепенно заметать себя. Никто не осмеливался заговорить с ней после трагедии.

Оказавшись в Невидимом городе, Лина почувствовала себя такой несчастной, как никогда в жизни. Смириться с отсутствием родителей всегда было больно, смириться со смертью Бобби, напротив, казалось ей совершенно невозможным.

– Хранительница времени уже ждет тебя, – сказал язвительный голос.

Лина взглянула в холодные глаза Инес. Прием был ледяным. Инес бесцеремонно схватила Лину и впустила ее в магазин часов. По ее лицу Лина могла безошибочно прочесть, что правая рука Хранительницы времени обо всем знает.

– Это моя вина? – спросила Лина.

– Путешествия во времени – это ремесло, которому нужно научиться, – раздраженно пояснила Инес. – В противном случае запускаются неконтролируемые цепные реакции.

На глаза Лины навернулись слезы.

– Как я могу исправить то, что натворила? – спросила она.

Ее вопрос остался без ответа. Инес молча провела ее через систему безопасности у центрального входа в сердце Невидимого города. Сколько раз Лина стояла у окна своей комнаты в хостеле и гадала, какие тайны таит зловещий глаз. Теперь, столкнувшись с катастрофой, она едва осмеливалась оглянуться на огромное куполообразное сооружение. Тщетно искала она Данте за одним из письменных столов. Головы сотрудников, сидящих за контрольными пультами, смущенно опустились, никто не смел посмотреть ей в глаза. Только Коко бросила на нее рассерженный взгляд. Лина внутренне была с ней согласна. Она чувствовала себя преступницей на пути к эшафоту. Она стремилась к лучшему, а добилась худшего.

За центральным пультом скрывалась еще одна высокая дверь.

– Хранительница времени поручила мне привести сюда Лину, – сказала Инес, пытаясь протиснуться мимо охранников.

– Только девушка, – грозно произнес мужчина, встав на пути Инес.

– Ты знаешь, кто я, – сказала она.

– Ты знаешь, насколько мне плевать, – сказал охранник. – У меня есть приказ. Только девушка.

Лицо Инес выражало смесь изумления, гнева и разочарования. Лина поняла, что вход в коридоры в задней части Купола – это привилегия. Или высшая мера наказания.

Лина осторожно шагнула в полумрак. Дверь с тихим щелчком закрылась. Все звуки Купола стихли: приглушенные разговоры, сигналы тревоги, щелканье пальцев по виртуальным клавиатурам. Лина была на пути к Страшному суду. Пол изгибался перед ней странными неровностями. Осторожно сделав первый шаг, Лина обнаружила, что форма волны – это оптическая иллюзия. По стенам плавали черно-белые линии, внушающие мысль о кривизне там, где Лина только что нащупала ровную поверхность. Зеркала подсказывали несуществующие возможности побега. В кабинете иллюзий все, казалось, было направлено на то, чтобы сбить с толку и смутить посетителей. Никто из тех, кто был допущен в этот коридор, не мог чувствовать себя в безопасности. Створчатая дверь была полуоткрыта, позволяя видеть холмистый пейзаж. Что тоже был просто оптический обман.

– Нам приходится отказываться от многого, но и на бумаге бывают приятные вещи, – услышала она голос.

Нерешительно Лина шагнула через дверь, которую только что считала нарисованной.

Бумс. Два шара с силой врезались друг в друга. В стерильно-белой гостиной за столь же ослепительно белым столом Хранительница времени играла в бильярд. Застекленная крыша открывала вид на залитое солнцем голубое небо. Даже окно было создано виртуально для имитации дневного света. Из-за искусственного света Хранительница времени казалась еще более прозрачной. Все в комнате светилось ярко, как снег, за исключением стены без окон, на которой были изображены крошечные совы. Хотя они и состояли из шестеренок, механические животные казались Лине такими живыми, словно в любую минуту могли оторваться от стены и вспорхнуть в воздух.

С непостижимой точностью Белая дама позволяла шарикам скользить по войлоку в лузы. Она не старалась скрыть свой гнев.