В дебрях Индии - Луи Жаколио

Пока они шепотом разговаривали между собой, Ури и пантеры, все еще продолжая играть, удалились на другую сторону долины, и Сердар, не видя их больше, потому что они скрылись за деревьями, машинально продолжал двигаться в том же направлении, а за ним Рама, по-прежнему дававший свои объяснения.

Ни тот, ни другой не думали о том, как неосторожно они поступают, особенно если учесть что, увлеченные грациозной игрой, они оставили свои ружья у входа в пещеры, чтобы ничто не мешало им любоваться зрелищем, столь же любопытным, сколь и трогательным. Вдруг одна из пантер, прыжками возвращавшаяся назад, заметила двух неожиданных посетителей, которые осмелились нарушить их дружеские забавы. Она сразу остановилась и, положив морду на передние лапы, приняла кошачью позу, собираясь броситься на добычу и громко рыча… Сердар и Рама хотели бежать, но было уже поздно… они не успели бы преодолеть пространство, отделявшее их от входа, и были бы настигнуты пантерой… Вторая пантера, продолжавшая играть с Тотой, присоединилась к ней в четыре-пять громадных прыжков и приняла выжидательную позу.

Сердар и Рама почувствовали себя на краю смерти. Стоило им повернуться как кошки были бы у них на плечах; им ничего больше не оставалось, как стоять неподвижно и пытаться испробовать действие человеческого глаза на этих животных, чего нельзя отрицать, хотя подобное средство удается не всегда. Посмотрите на укротителя, усмиряющего своего льва или тигра: он ни на секунду не упускает их из виду, держа их все время под воздействием своего взгляда. Но ночью сила этого воздействия уменьшается; прошло несколько секунд — и обе кошки, как бы по обоюдному согласию, испустили еще более грозное рычание, чем в первый раз, съежились и, ударяя себя хвостами по бокам, приготовились прыгнуть, когда вдруг вся сцена мгновенно изменилась.

Тота подбежал к ним почти в одно время с пантерами, но, не понимая еще опасности, которой подвергались люди, остановился возле животных и скорее с любопытством, чем со страхом, наблюдал за представшим перед ним зрелищем. Прошло несколько секунд самого невероятного напряжения, в течение которых Сердар и его товарищ считали себя уже погибшими. К счастью, у людей, закаленных среди всевозможного рода опасностей, ум работает тем яснее, чем сильнее угрожающая опасность.

— Неужели это грубое создание допустит, чтобы нас разорвали на куски? — подумал Сердар.

И в ту же минуту в голове его мелькнула мысль, заставившая его похолодеть от ужаса. Вдруг тота думает, что и они также будут играть с пантерами? Тогда они действительно погибли. И он с отчаянием крикнул:

— Ури!

Это слово было произнесено с выражением такого ужасного отчаяния, что в неподвижном мозгу дикаря что-то шевельнулось… У него, без сомнения, мелькнуло вдруг осознание опасности, угрожавшей его другу… тому, кого он два раза признал своим господином, упав к его ногам… Он моментально схватил висевшую подле него ветку дерева, сломал ее с такой силой, какой у него и подозревать нельзя было, и, бросившись на пантер, принялся бить их, как попало, издавая с выражением необычайного гнева при этом целый ряд восклицаний и странных криков, не встречающихся ни в одном языке мира.

И удивительная вещь! Пантеры, вместо того чтобы разозлиться за такое обращение, сразу успокоились и подползли к ногам своего хозяина, прося у него прощения, как это делают молодые щенята, когда их наказывают. Но дикарь не удовольствовался этим; он погнал их перед собой, как бы приказывая им воздать должную дань и его новым друзьям. Затем он передал Сердару ветку и сделал ему знак, чтобы и он в свою очередь хорошенько наказал пантер. Когда последний отрицательно покачал головой, Ури принялся жестикулировать с необыкновенным жаром, указывая ему то на животных, то на свои зубы, и, чтобы дать лучше понять себя, открывал и закрывал рот, делая вид, что хочет укусить и разорвать что-нибудь.

— Повинуйся ему, Сахиб! — сказал Рама-Модели. — Тота хочет тебе сказать, что если ты не желаешь, чтобы эти животные съели тебя когда-нибудь, ты сегодня же должен дать им почувствовать свою силу… Он прав, поверь моей опытности, и бей посильней!

Сердар не колебался больше, и пантеры покорно приняли от него наказание. Он протянул затем ветку Раме, чтобы тот исполнил ту же экзекуцию, но индус тихонько отстранил его руку.

— Нет, — сказал он. — Я не пользуюсь такими средствами, а так как животные теперь успокоились, то хочу посмотреть, не забыл ли я своего прежнего ремесла… Оставьте меня одного с ними, на четверть часа только.

— Разве эта последняя формальность необходима? — спросил Сердар, улыбаясь.

— Непременно, Сахиб! Я, вы знаете, принадлежу к касте заклинателей, которая состоит из небольшого числа членов; перед тем, как нас обучают этому искусству, мы должны поклясться Питре, т. е. душами наших предков, что никому не откроем тайны, доверенной нам. Кто нарушает эту клятву, тот сразу теряет свою власть, вот почему я не решился прибегнуть к заговору, когда эти ужасные животные набросились на нас.

Сердар не настаивал; он давно уже знал, что невозможно бороться с предрассудками даже самых развитых и умных индусов. Он сделал знак Ури следовать за собой и, взяв его тихонько за руку, заставил его войти в пещеру. Влияние его на этого дикаря было так велико, что последний не выказал ни малейшего знака удивления по поводу поступка, которого он не понимал.

Когда спустя несколько минут Рама позвал Сердара, он лежал, небрежно развалившись на обеих пантерах, которые нежно лизали ему руки. Не успел, однако, показаться тота, как пантеры оставили Раму и бросились к своему хозяину, осыпая его ласками с нежным прерывистым ворчанием, чтобы показать, вероятно, как они рады снова видеть его. Сердар не пытался даже скрыть свое удивление при виде такого быстрого результата, потому что друг его в первый раз показывал ему свое искусство.

— Действительно чудеса! — сказал он Раме, поздравляя его. — Ты также быстро можешь усмирить и пантер из джунглей?

— Это будет немножечко подольше, Сахиб, — отвечал заклинатель. — Я уверен, однако…

Он не кончил начатой им фразы. Хорошо знакомые всем обитателям Нухурмура звуки рога, которыми они давали друг другу знать о себе, послышались вдруг где-то вдали, но так слабо, что не будь ночной тишины, никто не услыхал бы их.

— Это Нариндра, — сказал Сердар с невыразимой радостью. — Это он, я узнаю его сигнал; слушайте! Ауджали отвечает ему. Умное животное поняло призыв своего карнака.

Это был действительно Нариндра, к числу обязанностей которого принадлежали и заботы о слоне. Вмешательство последнего произвело поразительное действие. Испуганные криками колосса, которого боятся все жители леса, пантеры мгновенно вскочили на ноги и пустились бежать вдоль по долине; достигнув противоположной ее оконечности, они, нисколько не колеблясь и не уменьшая быстроты бега, начали карабкаться вверх по вертикальной почти стене, цепляясь за карликовые пальмы и бамбук, пока не добрались до плато, где исчезли из виду в одну минуту. Присутствующие не успели еще опомниться от удивления, как тота, следуя данному примеру, пустился с поразительной быстротой по долине и начал в свою очередь опасный подъем, хватаясь руками за ветки и кусты. Присутствующие были поражены; они не считали его способным на такой подвиг, особенно с его раной.