Одна невеста на двоих - Ирина Горячева

— Вы успокоили меня, господин Нистан. Благодарю, что сообщили о поимке Эрлона Нирза. Жду вас завтра, чтобы передать Кимберли. И надеюсь, оба преступника будут надолго изолированы от нашей семьи.

— Не сомневайтесь, — уже с уверенностью в голосе говорит инспектор.

На этом мы с ним прощаемся, и я, наконец, направляюсь к Ким.

Она сидит на матрасе, уронив голову на колени. Но стоит ей услышать в тишине помещения мои шаги, и она тотчас вскакивает на ноги.

— Что Люциан, сестрёнка выгнала тебя с супружеского ложа? — корчит она издевательскую физиономию. — Видимо, Элиас лучше в постели.

Смотрю на неё и понимаю, что обидные слова, сказанные в мой адрес, не задевают.

Мимоходом замечаю пустую посуду, стоящую чуть в стороне. Первые два дня Кимберли упорно отказывалась от еды. Сегодня от ужина не осталось даже крошек.

— Скажи, Ким, каким зельем ты одурманила мой разум? До сих пор не понимаю, как пустил в свою жизнь такую дрянь как ты.

— И ты сбежал от жёнушки ко мне, чтобы спросить об этом? — смеётся Кимберли и выглядит при этом абсолютно сумасшедшей.

— Я пришёл, чтобы поделиться радостью, Ким. Потому что у тебя не будет другого времени узнать, что ты станешь тётей. — Мстительно улыбаюсь, глядя, как вспыхивают огоньки злости в зрачках Кимберли. — Леара скоро подарит мне сына. Ты рада, Ким?

— Ненавижу, сволочь! Агр-р!

Кимберли в приступе ярости, рыча, бросается на меня. Но цепь, которой она прикована, надёжно удерживает на расстоянии.

— Кажется, ты не рада, — приподнимаю я бровь. — Ну, да ладно,

— Сдохни и ты, и твой братец! И ваша беременная шлюшка, общая на двоих! — вопит на весь этаж Кимберли.

Последняя фраза ударяет больнее всего.

Бросаю на Ким убийственный взгляд и делаю шаг, приближаясь. Замахиваюсь, уже готовый ударить.

Ким в страхе зажмуривает глаза, но мне в последний момент удаётся обуздать ярость. Рука на миг замирает в паре миллиметров от лица Кимберли. Пальцы аккуратно ложатся на подбородок, обхватывая скулы и щёки. А затем сжимаются, сдавливая.

Склоняюсь к Ким и, сузив глаза, цежу сквозь зубы, отрывистыми фразами:

— Не смей! Своим поганым, грязным ртом! Пачкать имя моей жены!

— Ты не считал его грязным, когда трахал.

Она открывает глаза. А я разжимаю пальцы и отпускаю её подбородок.

— Я использовал тебя, чтобы снять напряжение, когда уже подпирало. Как и ты использовала меня, чтобы украсть «Девисан». Мы квиты, Кимберли Хаттс. И ты всё ещё жива только потому, что Леара просила об этом.

— Зря просила. — Она с вызовом таращит на меня взгляд. — Отец позаботится, чтобы меня освободили. Как в прошлый раз. И когда выйду, первое, что сделаю, убью мою добрую сестрёнку.

Усмехаюсь криво.

Неужели Кимберли, действительно, думает, что я позволю ей причинить вред кому-то из близких?

— Ты такая умная, Ким. — Упираюсь указательным пальцем в центр её лба и провожу вертикальную линию до рта. Останавливаюсь на губах и прижимаю к ним палец. — И всё же ты ужасно глупа. Ты, правда, поверила, что я отпущу тебя?

Кимберли бледнеет и в ужасе глядит на меня широко распахнутыми глазами. А я убираю руку от её лица.

— Хочешь что-нибудь сказать напоследок, Ким?

— Ты обещал, что отдашь меня полиции. И что меня будут судить по закону, — напоминает она мне мои собственные слова.

— Так и будет, — качаю я головой. — Утром тебя увезут в полицию.

— Тогда в чём смысл, Люциан? В чём подвох?

— Скажи мне, Ким, ты съела весь сегодняшний ужин? — отступаю на шаг и наклоняю голову на бок. С удовольствием наблюдаю, как глаза Кимберли темнеют. Их заполняет страх. — Можешь, не отвечать.

— Сволочь! Что ты сделал?! Ты… да ты…

— Ты знаешь, кто я, Ким. Но ты понятия не имеешь, кем я могу стать, чтобы защитить свою семью. — Понижаю голос до едва слышного шёпота и добавляю: — Не только у вас с Нирзом есть препараты, вызывающие остановку сердца. Только в отличие от вас я знаю, с чем нужно принять их, чтобы ускорить или замедлить воздействие.

— В полиции наверняка есть врач! — Кимберли дёргается, тщетно пытаясь освободиться, и снова орёт. — Я сообщу инспектору. Меня спасут!

— Ну, что ж. Удачи! — Разворачиваюсь и направляюсь в сторону выхода.

— Чтоб ты сдох, Григгс! — бьётся Кимберли в истерике. — Ублюдок!

— Прощай, Ким. Навсегда!

Её вопли вперемешку с нецензурной бранью и проклятьями несутся вслед, но мне плевать. В душе нет ни капли сочувствия. Ни грамма жалости. Ни крохи раскаяния.

Завтра утром я с радостью передам Кимберли Хаттс инспектору Нистану. И стоя рядом с Леарой, из окна спальни буду наблюдать, как сучку Ким запихнут в бронированный скайбот с решётками на окнах и увезут в полицию.

И только я буду знать, что она уже никогда не выйдет оттуда и не причинит вред тем, кого я бесконечно люблю. Тем, ради кого я, не задумываясь, убью любого.

И если Леара когда-нибудь вспомнит и спросит о судьбе Ким и о том, сдержал ли я обещание, даже браслет не распознает в моём ответе ложь.

Ведь я сдержал обещание. Я передал Кимберли инспектору. И она будет наказана по закону. По закону справедливости.

***

Два года спустя

Леара

— Люци, убери руки от моей девочки! — Элиас отпихивает руку брата и сам тянется к шнуровке на моих плавках. — Иди, лучше поиграй с сыном.

— Элиас, то, что малышка беременна от тебя, не даёт тебе права наглеть! — Люциана не останавливают ни слова, ни действия брата. Он настойчиво пытается просунуть руку под ткань моих плавок. И у него это почти получается. — Сегодня моя очередь ухаживать за женой. И твоя очередь играть с Филом.

Закатываю со страдальческим видом глаза и награждаю шлепками по рукам обоих мужей.

— Мальчики, вам не кажется, что устраивать дуэли прямо у меня в трусах, это уже перебор?

Не то чтобы злюсь. Потому что злиться, глядя на эти две физиономии, просто невозможно.

Поднимаюсь с лежака и подхожу к детскому манежу, в котором играет наш с Люцианом первенец Филиас. Мы назвали его так в честь Филиаса Фергана Орабаса, сына канцлера Содружества планет.

Вообще-то «играет» сказано слишком громко. Держа игрушку в руке, малютка Фил сонно трёт кулаком глазки.

Глажу его по русой головке и целую пухлую щёчку.

— Риззи, — зову я нашу няню, которую Элиас и Люциан наняли втайне от меня. — Будьте добры, унесите малыша Фила в дом. Искупайте и уложите спать.

Люциан и Элиас по очереди подходят потискать и поцеловать Фила. И счастливый малыш уходит вместе с няней, а я, проводив, их взглядом, поворачиваюсь к мужьям.