Одна невеста на двоих - Ирина Горячева

Романтический ужин. Приглушённый свет…

— Скорее бы мои мальчики вернулись домой, — произношу шёпотом.

Скучаю по ним. Беременность что ли на меня так влияет?

Размышления неожиданно прерывает звонок в дверь…

Мальчики?

Нет, они не станут звонить в собственную квартиру.

Но тогда кто?

Подхожу к двери, активирую охранный визор и смотрю на экран. Не вижу лица визитёра, только руки в чёрных перчатках, обхватывающие охапку тёмно-зелёных стеблей.

— Вы к кому? — спрашиваю, наклоняясь к переговорной решётке охранного визора.

— Доставка цветов для Леары Григгс, — отвечает мне незнакомый грубый голос.

— От кого? — Прикусываю от волнения нижнюю губу.

Вообще подобный поступок вполне в духе обоих братцев Григгс.

— В букете есть карточка. Хотите, прочитаю?

Терзаюсь сомнениями несколько кратких секунд, а затем качаю головой. По-моему, у меня уже развивается паранойя.

— Нет, не нужно.

Протягиваю руку к охранному визору и нажимаю кнопку открытия дверного замка.

Боги! Наверное, я совсем спятила. Ничему меня жизнь не учит. Ещё недавно я вот так же открыла дверь и поплатилась. И потом две недели шарахалась от каждого звука и пряталась за широкие спины женихов. А теперь вот снова…

Так, стоп. Мне нужны только положительные эмоции. Не хочу думать о плохом.

К тому же, если верить моим женихам, Кимберли в тюрьме, а о Нирзе уже давно никто ничего не слышал.

Кому ещё, кроме этих двоих взбредёт в голову переться в небоскрёб с огромным букетом, чтобы сделать мне гадость?

Успокоив себя, тянусь к дверной ручке, поворачиваю и приоткрываю. Упираюсь взглядом в ворох цветов.

— Эм… — не знаю, что сказать. То ли пригласить пройти, то ли самой выйти наружу.

Пока стою так в раздумьях, курьер, надвигаясь на меня, переступает порог и оказывается в квартире.

— Ну, здравствуй, сестрёнка.

Букет выскальзывает из рук доставщика и, рассыпаясь веером, падает на пол.

Теперь я отчётливо вижу лицо «курьера», и с трудом из-за большого количества грима узнаю Кимберли.

— Подожди, — доходит до меня неожиданно. — Разве ты не должна быть сейчас в тюрьме? Ты, что сбежала?

Она только смотрит на меня и молчит, издевательски усмехаясь. А на меня наваливается внезапное головокружение.

Да что там головокружение! Я близка к панике.

— Что у тебя с голосом? — задаю, наверное, самый глупый вопрос за всю свою жизнь.

Прежде чем она, ошарашенная моим вопросом, успевает ответить, в мозгу как-то само всплывает воспоминание о специальных устройствах, изменяющих голос.

Мне ни разу не приходилось использовать их, только видеть среди целого арсенала гаджетов в конторе Нирза.

Не дожидаясь ответа, подскакиваю к Кимберли, вскидывая руку, и дёргаю вниз воротник её рубашки.

— Эй, убрала руки! — опомнившись, Ким отталкивает меня назад в комнату и захлопывает дверь. Но мне хватает короткой заминки, чтобы рассмотреть небольшую металлическую бляшку в её шее. То самое устройство, изменяющее голос.

Отскакиваю, слушая треск ломающихся под нашими с Кимберли ногами стеблей. Озираюсь по сторонам в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы послужить защитой или оружием. Но поблизости, как назло, ничего.

Я могла бы наброситься сейчас на неё и хорошенько поколотить, как тогда, в доме, где меня держали после похищения. Но моя беременность… Не опасно ли это для ребёнка?

Кимберли зло косится на меня и, сжав зубы, шипит:

— Была ли я в тюрьме? О, да! Ты знаешь, что такое камера? — Она с яростью дикой кошки кидается на меня. — Сейчас я покажу тебе!

— Уходи, Ким! Я не скажу, что ты была здесь. Убирайся! — шарахаюсь прочь от неё. Но Кимберли опережает на миг и больно впивается пальцами в мои плечи, задевая и царапая их ногтями.

— Сегодня Григгсы тебя не спасут, — произносит она, растягивая слова с видом маньяка, готового словить кайф при виде мучений жертвы.

А в моей голове бьётся лишь одна мысль. Беременность…

— Уходи, прошу, — хватаю её за руки и пытаюсь сбросить их со своих плеч. Пытаюсь оттолкнуть, но Ким рывком тянет меня к себе.

Цепляюсь носком туфли за стебли разбросанных вокруг цветов. Не удержавшись на ногах, теряю равновесие. Заваливаюсь на Кимберли. И мы обе в свободном полёте валимся на пол.

Ким каким-то чудом умудряется отпихнуть меня. Переворачиваюсь в полёте, падаю на спину и последнее, что чувствую, удар и тупую боль в затылке…

Прихожу в себя от разряда, проходящего по руке и заставляющего дёрнуться в судороге кончики пальцев. Разлепляю ресницы и первое, что вижу, это размытый тёмный силуэт.

— Ким, что бы ты ни задумала… пожалуйста, не нужно.

Слова даются с трудом. Я почти не чувствую ног. Зато чувствую, как онемение ползёт от пальцев вверх по руке. Холод и слабость сковывает тело, а боль в затылке всё ещё туманит сознание.

— Скоро всё кончится, — кровожадно улыбаясь, обещает силуэт Кимберли и легонько шлёпает меня по щеке. — Потерпи, лекарство разойдётся быстро.

— Ким, пожалуйста, я…

— Тс-с. — Она закрывает мне рот ладонью, поднимает с пола один из цветов, что принесла и кладёт на мою грудь. — Спи спокойно, сестрёнка.

Ким говорит что-то ещё, но голос становится всё тише, и её силуэт медленно растворяется в надвигающейся темноте…

Когда сознание на несколько кратких мгновений возвращается, я снова вижу нависшую надо мной тень. Не Ким. Кого-то другого.

— Девочка моя, — тихим шелестом пролетает голос тени. Где-то совсем рядом.

Хочу поднять руку, дотянуться, но не могу. Она безвольно лежит на животе.

Собираю последние остатки сил и, еле шевеля губами, беззвучно шепчу:

— Спаси его, Эл…

Краски меркнут, и мир погружается в темноту…

Элиас

Врываюсь в квартиру, едва не снеся дверь с петель, и вижу мою девочку, лежащую на полу. Душа и сердце разрываются в клочья при одной только мысли, что я опоздал.

— Девочка моя. — Падаю перед ней на колени, обхватываю лицо ладонями и заглядываю в закатывающиеся глаза. — Леара, девочка моя любимая.

Она никак не реагирует на мои слова. Зрачки застыли неподвижными чёрными точками. Мне кажется, она просто не видит и не слышит меня. Не понимает, что я рядом.

Склоняюсь над ней, прислушиваясь.