Библиотека в Париже - Джанет Скеслин Чарльз

– Он просто идиот. Он должен быть идиотом, если не видит, какая ты милая и храбрая.

Маргарет боязливо улыбнулась:

– Никто другой не видит меня такой, кроме тебя.

Я сжала ее пальцы:

– Ты думаешь, он захочет развестись?

– Пары вроде нас не разводятся, мы существуем с грехом пополам.

– Значит, ты останешься?

– Я никогда не покину библиотеку.

– Обещаешь?

– Это для меня легче легкого.

– Я рада, что ты будешь здесь, но я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Вдруг тебя арестуют, как мисс Уэдд? Пожалуйста, подумай о том, чтобы заглянуть в комиссариат. Это ведь теперь закон.

– Не все законы подразумевают, что им обязательно надо повиноваться.

Маргарет осторожно высвободила руку и опустила крышку на коробку с книгами. Вопрос решен.

В серебристом свете сумерек Маргарет подошла к станции метро, гадая, какую книгу почитать дочери перед сном. «Красавицу-козочку» или «Кота Гомера»? И слишком поздно заметила новый пропускной пункт. Она медленно отступила назад.

Один из солдат потребовал:

– Vos papiers![27]

Маргарет протянула ему документы.

Он рассмотрел их, потом зло уставился на Маргарет:

– Anglaise?

Англичанка? Враг.

Солдат схватил ее за предплечье. Костяшки его пальцев мимоходом задели грудь Маргарет, и она отпрянула, стараясь избежать прикосновения.

Маргарет оказалась единственной иностранкой, которая им попалась. Толкая ее перед собой, солдаты погнали Маргарет по тротуару. Никогда в жизни она не была так испугана. Она знала, что эти люди легко могут завести ее в какой-нибудь пустой двор и сделать что захотят, и тогда ее жизнь изменится навеки.

Через шесть кварталов они вошли в реквизированный полицейский участок. Внутри по одну сторону комнаты стояли письменные столы, а по другую – камера-клетка для задержанных, там сидели на скамье три седовласые дамы. Размазанная косметика и помятые платья дали Маргарет понять, что схватили этих женщин уже несколько дней назад.

– Моя дочь… – заговорила она, когда солдат толкнул ее в клетку. – Могу я позвонить ей? Пожалуйста!

– Вам тут не гостиница, – ответил солдат. – И вы у нас не гостья.

Дамы подвинулись на скамье, Маргарет осторожно села на краешек. Обычно она представлялась как миссис Сент-Джеймс, но, похоже, в таком месте глупо было держаться официально.

– Я Маргарет, – сказала она. – И мое преступление в том, что я англичанка.

– Мы тоже.

– Они нас схватили, когда мы возвращались домой из книжного клуба.

– Мы для них хороший улов!

– Эти солдафоны, должно быть, гордятся тем, что мешают леди читать Пруста.

Потом старшие чины ушли, в участке остался только один молодой солдат, читавший за столом.

– Кажется, этот страж заинтересован нашей новой подругой.

Маргарет заметила, что взгляд солдата время от времени отрывается от книги и устремляется к пленницам. Но, с другой стороны, на что еще ему было смотреть в этом темном участке?

– Давно вы здесь? – спросила Маргарет.

– Неделю. Когда нас наберется достаточно, они отправят нас в лагерь для интернированных.

Ни воды, ни еды, только вши да скучающие солдаты. Вечер прошел, и женщины приготовились провести здесь очередную ночь.

– А что, если они нас никогда не выпустят? – встревожились леди.

Маргарет достала из сумки «Приорат» Дороти Уиппл:

– Я вам почитаю одну историю.

Женщины устроились поудобнее.

– «Почти стемнело. Машины, челноками метавшиеся по скоростному шоссе между двумя городами, в пятнадцати милях друг от друга, включили фары. И каждые несколько секунд освещались ворота Сонбай-Приората…» Это огромный старый дом. Вам бы там понравилось.

В конце главы одна леди зевнула. И все три устроились на ночь на цементном полу, положив головы на сумки. Маргарет присоединилась к ним.

– Ложитесь на скамью, дорогая.

– Вы не такая пухлая, как мы. Ложитесь там.

Маргарет была тронута этой простой добротой.

– Я лучше вместе с вами.

Положив голову на «Приорат», Маргарет сжала в руке жемчужные бусы. Это ожерелье принадлежало ее матери, оно ничего не стоило, не то что драгоценности, в которых Лоуренс желал видеть ее на приемах. Но когда Маргарет надевала эти бусы, то знала, что ее защищает материнская любовь, как в детстве, когда она ощущала на своем лбу губы матери, шептавшей ей нежные слова.

«Учись как следует, если не хочешь работать на фабрике, как я», – говорила ей матушка, но бабушка твердила Маргарет, что она может заполучить любого мужчину, какого ей захочется, что ее царственная внешность заставляет забыть о том факте, что она происходит из низшего класса. Бабушка сравнивала охоту на мужчин с ловлей рыбы: иди туда, где ее много, выбери наилучшую приманку и замри. Маргарет с подругами прогуливались перед каким-нибудь дорогим рестораном, скромно скользя мимо входа. Когда Маргарет увидела Лоуренса, такого стильного в темно-синем костюме, то тут же уронила сумочку. Он ее поднял. Леска, крючок, подсечка…

На их свадьбе на Маргарет было шелковое платье от Жанны Ланвен. От улыбок у нее болели губы. Маргарет не задумывалась о том, что будет после церемонии, она ничего не знала о первой брачной ночи. И потрясение оказалось таким глубоким, таким постыдным, что она не стала возражать против того, что они не смогли уехать на медовый месяц. Лоуренс был молодым дипломатом, и их с Маргарет пригласили на дипломатический ужин, который, как все надеялись, приведет к мирным переговорам.

В Патни подавали коктейли. Лоуренс, обнимая Маргарет за талию, демонстрировал молодую жену – «Voici ma femme!»[28] – переходя от итальянского посла к немецкой делегации. Маргарет удивилась тому, что все говорят по-французски, они ведь, вообще-то, были в Англии.

– Это язык дипломатии, – пояснил Лоуренс. – Ты же говорила, что учила французский.

Маргарет действительно выразилась именно так, когда он спросил ее когда-то об этом. Она была осторожна, никогда не врала. Но правда состояла в том, что она зря старалась четыре года. Однако во время ухаживания Лоуренс почти все время говорил сам, не давая Маргарет сказать ни слова. И она думала, что это не имеет значения.

Глотая коктейль, Маргарет наблюдала за тем, как другие жены обмениваются остроумными словечками, и даже сдержанные дипломаты посмеиваются.