Тайный искуситель - Тина Сент-Джон

Ритм, который они нашли, был страстным и яростным, слишком мощным, чтобы ему сопротивляться. Себастьян чувствовал, что Захира движется к освобождению наравне с ним, слышал, как учащается ее дыхание, как ее потрясающее тело сокращается, сжимая его, когда на нее накатили сладкие спазмы. Она закричала, цепляясь за его плечи, и он с последним толчком излился в ее глубины. Некоторое время они могли лишь сидеть, сжимая друг друга в объятиях, не разрывая близости и не желая прерывать эти мгновения.

— Ты так хороша, что я не хочу двигаться, — пробормотал он ей на ухо.

— Тогда не будем, — шепотом отозвалась она. — Давай больше никогда не будем двигаться.

Он засмеялся, пощипывая губами ее плечо и наслаждаясь вкусом ее солено-сладкой кожи.

— Мы ведь когда-нибудь проголодаемся, любимая. И, рано или поздно, кто-то явно заявится сюда в поисках омовения.

Захира слегка отстранилась и встретилась с ним взглядом. Она смотрела на него так серьезно, таким трезвым взглядом, что он даже опомнился.

— Что случилось? — спросил он, разглаживая пальцами ее нахмуренные брови.

Она медленно покачала головой, глядя в его глаза.

— Я просто… Хочу никогда не забывать этого момента. Я хочу навсегда запомнить тебя таким и то, как ты смотришь на меня сейчас.

— У нас будет множество таких же моментов, — сказал он, убирая волосы с ее лица и чувствуя такую любовь к ней, что в груди больно закололо. — И если я выживу, милая леди, подобными моментами будет заполнена вся наша жизнь до последнего дня.

Она улыбнулась ему, отчего он еще больше залюбовался ею, видя, как улыбка трепещет на ее губах. И отвернулась, но не раньше, чем заметил проблеск слез, подступивших к ее глазам.

Он нахмурился, гадая, что же ее опечалило и почему он внезапно почувствовал ее боль, как свою.

— Вы все еще не ответили мне, миледи.

— Не ответила?

— На вопрос в парке. Я попросил тебя вернуться со мной в Англию.

— Да, — мягко сказала она. — Да, попросил.

— Я знаю, что тебе непросто будет уехать. Это твой дом. И я не прошу тебя отказаться от веры…

— Себастьян, — ответила она, глядя на него со всей своей искренностью, лаская его глазами. — Любовь моя. Ради тебя я готова расстаться с чем угодно. И ничто не доставит мне большего счастья, чем видеть тебя дома, быть с тобой там, или куда бы ты затем ни пошел.

Он видел глубокую любовь в ее глазах, и сердце его сжалось от теплоты ее благодарности. Разум устремился к тому дню, когда он привезет ее домой, в Монтборн, к тому дню, когда она станет его законной женой.

— Я поговорю с королем при первой же возможности, — сказал он, поглаживая ее по щеке. — Он наверняка уже знает о моих намерениях.

— Давай не будем пока о нем говорить, — прошептала Захира. — Давай ни о чем пока не будем говорить. Просто обними меня. Мне нужно, чтобы ты меня обнял.

Она спряталась в кольце его рук, и Себастьян привлек ее к себе, слегка укачивая, гладя по нежной спине. Он поднялся со стула и поднял ее на руках, вместе они погрузились в один из маленьких бассейнов для омовения. Намыливали друг друга в теплой воде молча, лишь дыша в унисон и переплетая руки и ноги, скользкие от душистого мыла. Они снова занялись любовью в мелком бассейне, затем собрали одежду и Себастьян отнес Захиру обратно в свои покои, чтобы уложить на постель и самому опуститься рядом.

Переплетя руки и ноги, они лежали в лунном свете, погруженные в блаженную тишину, общую для двоих, целуя и лаская друг друга еще много часов, пока обоих не сморил сон.

Себастьян привлек Захиру ближе и позволил глазам закрыться, увлекая его в спокойную, проникшую в самую душу завершенность, о существовании которой он даже не предполагал.

Захира лежала в его объятиях, прислушиваясь к довольному глубокому сну Себастьяна. Ночь не принесла ей спокойствия. Спокойствие больше не придет к ней. Сегодня он обнял ее в последний раз. В последний раз она познала чудо его любви, в последний раз познала блаженство единения их тел.

Рай, если такая награда действительно ожидала тех, кто достиг успеха в ужасных миссиях вроде той, что ей предстояла, не мог бы сравниться с тем, что она переживала с Себастьяном. И ярость шайтана была ничем по сравнению с ураганом вины и боли, которые захлестнули ее сейчас, при взгляде на человека, которого она любила больше жизни, и знала, что через несколько часов он будет ненавидеть одно упоминание о ней.

Понимание неизбежного тисками сжимало ей сердце, не позволяло вздохнуть. Очень осторожно она выскользнула из объятий Себастьяна и поднялась с теплого рая его постели.

Снаружи, за мягко колыхавшимися занавесками, была балконная терраса, и луна, полная и яркая, красовалась в густой темноте ночного неба. Молочный свет заливал комнату, окрашивал все потусторонним молочным сиянием, и яркие краски ковра стали почти бесцветными, длинные тени тянулись от доски для шатранджа, которую она вернула этим вечером и расставила фигуры для следующей партии.

Захира подошла к незаконченной партии, отстраненно скользнула взглядом по разноцветным клеткам и ровным рядам фигур — крошечных солдат из слоновой кости, готовых сойтись в смертельном бою. В шатрандже война была честной, и все разделялось на черное и белое. Жестокость жизни была куда страшнее игры. Она сняла белого короля с клетки между его королевой и стражами и поднесла фигурку к глазам, спокойно рассматривая ее в лунном свете. Сейчас она завидовала холодному кусочку резной кости. Он ничего не чувствовал, он двигался, как его послали, и не сожалел о потерях, не желал навсегда отменить прошлое — когда-то и она была такой же прямолинейной. Давным-давно и очень далеко, как ей казалось сейчас.

Ей нужно было вернуть себе прежнюю окаменелость. Аллах помоги ей, никогда раньше она не нуждалась в этом так сильно.

Закаляя себя во имя будущей цели, смиряясь с мыслью о том, что завтра в это же время ее мира и всего, что было ей дорого, больше не будет существовать, Захира положила белого короля в центр доски. И с сожалением, от которого жгло глаза, взглянула на Себастьяна, мирно спящего, раскинувшись во всей красоте своего обнаженного мужественного тела.

— Шах и мат, любовь моя, — прошептала она. — Твой король мертв.

-Ты проснулась, — сказал Себастьян, открывший глаза несколько часов спустя.

Захира кивнула, слегка улыбнувшись ему с подушки, которую они делили на двоих. В постели с ним она провела уже много времени, но не спала и теперь, на рассвете, жалела о мимолетности ночи. Сильные ноги Себастьяна переплелись с ее ногами; он медленно поджал колени, притягивая ее к себе, пока их бедра не оказались рядом. Он был тверд под одеялом, и ее тело отозвалось на это знание внезапным учащением пульса. Но она пыталась отрешиться от этого желания, заставляла себя отказаться от страсти, которая вынудит ее оставаться рядом с ним, пока он не прогонит ее.