Мировой кризис. Восток и Запад в новом веке - Тимофей Сергейцев

Практическое понимание политического, владение политической культурой не может возникнуть на пустом месте. Политика – это искусство исторически возможного. Выживают те страны-государства, власть и народ которых вместе (пусть даже в конфликте друг с другом) способны отказаться от иллюзий и увидеть действительно необходимое, то, что нужно и должно делать в данный момент.

В политике нет друзей, но обязательно есть враги (пусть еще и не дошло до войны). Знать своих врагов, несмотря на всю их успокаивающую маскировку, – значит быть политически грамотным. Современная всеобщая демократия занимается максимальным оглуплением каждого человека, попавшего в поле ее влияния, но это не значит, что исчезает политическая компетентность как таковая, просто происходит ее монополизация действительной властью, подлинная политическая позиция тщательно маскируется.

Но правда все равно выходит наружу, это мы и зовем историей. Вопрос в том, доживешь ли до правды и поймешь ли ее.

Увы, но, вопреки мечтам идеологов современного украинского национализма, обращенным исключительно в воображаемое прошлое, украинская политическая культура никогда не существовала, вне зависимости от того, насколько древнее египетских пирамид окажутся «укры» при очередном переиздании украинского исторического фэнтези.

Более реалистичные попытки обосновать существование именно украинской политической позиции апеллируют к Киевской Руси и Запорожской Сечи. Однако Киевская Русь политически не подошла даже к феодальной культуре, оставаясь в плену родоплеменных отношений. А потом пришли монголы, которых сменили поляки. Запорожская Сечь была поселениями вооруженных людей без определенных территориальных границ. Эти люди довольно быстро, по историческим меркам, поняли, что сами они не только не смогут защитить себя от власти настоящего государства – Польши, но и вообще не представляют собой самодостаточного по меркам XVII столетия социума, способного к самостоятельному воспроизводству. Для становления общества недостаточно уметь махать саблей и стрелять из пищали. Проявив политический разум, запорожские казаки осознанно вошли в сообщество русской политической культуры, что создало возможность для выживания и развития украинского народа.

Украинское государство – как зависимое, но тем не менее уже именно государство – создали большевики. Они же проводили последовательную украинизацию, усиленное распространение украинского языка. Передача Крыма в состав УССР была актом укрепления советского украинского государства. Украина имела голос в ООН. Единство политической культуры оставалось принципом этого действия.

Советский (коммунистический) период развития русской политической культуры, стоящей равно как на имперском опыте, заимствованном у Византии (Рима), так и на постмонгольской идеологии единого пространства континентального масштаба, был также следующим после периода православной империи шагом ее исторического развития. Этот шаг никуда не делся, он и сегодня является элементом русской политической культуры, по отношению к этому элементу мы сегодня переживаем превращение его в исторический опыт, все больше понимаем его значение, его возможности и ограничения. Можно сказать, что советский элемент становится культурой на наших глазах. Идея создания самостоятельной украинской политической культуры абсолютно утопична не только потому, что у такой культуры нет исторического источника. Такого на деле просто не допустят другие политические культуры – ни русская, ни американская (США), ни традиционно европейская.

Для рождения новой политической культуры нужны процессы иного масштаба и продолжительности, нежели происходящие сейчас с Украиной.

Главным носителем украинской политической утопии стал «пассионарный» Запад Украины, ее католическая провинция. Под знаком этой пассионарности прошла вся политическая история постсоветской Украины – пока «пассионарии» не пришли к власти. После чего они немедленно развязали гражданскую войну с прицелом на войну с Россией – подстрекаемые, разумеется, извне, но в этом акте выразилась суть их собственной политической позиции. Решили исправить ошибку Богдана Хмельницкого, так сказать.

Кроме очевидной политической нелепости и бессмысленности этого акта именно для самой Украины, «западенцы» своими руками создали другого «пассионария», собственного антипода – вооруженный Донбасс, политическая позиция которого реалистична, проста и понятна: либо самостоятельное государство Украина на основе русской политической культуры, либо никакого. Это, в отличие от западно-католических мечтаний, не утопия – британская (английская) политическая культура имеет аж пять таких государств, не считая по мелочам: Великобритания, США, Канада, Австралия, Новая Зеландия. Русская политическая культура – минимум два, Россию и Белоруссию, а на деле в этой же орбите находится и Казахстан. Такая позиция Донбасса полностью совпадает с политической позицией России.

То, что никакой украинской политической культуры нет и не может быть, признает и сама украинская пропаганда, содержание которой сегодня дрейфует от надежды пристать к европейскому берегу к еще более утопическому желанию – пристать к берегу американскому (США).

Если у Западной Европы еще есть хотя бы теоретические интересы, синтетичные и синергичные собственно украинским интересам (хотя основа европейского интереса – использовать, использовать и еще раз использовать украинцев и их территории); если эти интересы носят условно мирный характер (война не является целью сама по себе, но может быть средством), то для США Украина – это в чистом виде топливо для войны ради самой войны и территория для охоты и собирательства.

Стать частью британской политической культуры можно, только в ней родившись. Эта культура принципиально расистская, таких условий принадлежности не выдвигает даже традиционно европейская политическая культура, хотя именно она сформулировала принцип мирового цивилизационного превосходства европейцев. Британская политическая культура создает государства, истребляя местное население, зачищая территорию. Общество британской политической культуры – самое закрытое, формировавшееся всегда на самой окраине европейского мира, всегда ему противопоставленное. Питать надежду войти в него таким способом, как это сейчас делают украинцы, – значит проявлять верх политической наивности.

Русская политическая культура, напротив, самая открытая из существующих. Она обладает потенциалом создания новых государств, не ограниченных требованиями этнической чистоты или вообще наличия титульной нации. За такими государствами будущее. Русская политическая культура строится на основе опоры на собственные силы, нацелена на воспроизводство человека как на главную цель. Она и сильна этим человеком. Поэтому мы и вправду ни с кем не хотим воевать и не собираемся никого грабить – ни прямо, ни косвенно. Все это гораздо важнее формальных, а самое главное, лживых рассуждений о необходимости «демократии».

Западной Европе никакая единая Украина в принципе не нужна. Есть югославский сценарий, да и без него осваивать такое пространство и такое количество людей европейцам нужно по частям. Единственное, что удерживает Европу от раздела Украины, – это понимание, что едва ли не большая часть Украины тогда немедленно переместится в зону русского политического влияния. Для этого лишь временно Украина в рамках европейской политики искусственно удерживается как целое через опору на западноукраинский пассионарный субъект, ресурсы которого, однако, убывают. Дальнейшего решения у европейцев нет.