Ты моё дыхание - Ева Ночь

– Что ж она за мать такая! – в сердцах воскликнула Алина Степановна.

– У нас хорошая мама, – насупился сразу Вовка и стал похож на сердитого ёжика. – Она нас спасла.

Я молчу, потому что ситуация неоднозначная. Но то, что мать нас тогда буквально спасла, – факт неоспоримый.

– Ладно. Прости, пожалуйста, – тянется Костина мама к Вовке, но тот ещё сердится, не принимает пока что её извинения. Дуется.

Он очень болезненно воспринимает наезды на мать. Что в садике, что от других людей. И я могу его понять. Она всё же наша мама и не всегда была такой.

Наша семья знавала счастливые времена. Правда, Вовка о них не помнит. Зато мне память не отшибло. С папой она была счастлива. Но папы больше нет. А то, что есть, вряд ли можно назвать счастьем.

Мама Алина о чём-то крепко задумалась. Даже морщинка между бровями пролегла.

– Разберёмся, – сказала она решительно, как только очнулась от своих очень важных размышлений. – Есть дела поважнее. У меня сын женится!

Теперь я поняла, в кого у Кости его улыбка. Вроде бы не очень они похожи, но улыбаются одинаково – от души и так ярко, что хочется глаза прикрыть, чтобы не ослепило.

У них всё быстро. А я в тихой панике. Не могу адаптироваться к резким сменам декораций. Но Костина рука накрывает мою под столом, и становится немного спокойнее.

– Мам, – пытается вернуть Алину Степановну из эйфории Костя, – давай ты не будешь сейчас сносить полки в магазинах, заказывать ресторан и развивать бурную деятельность.

Мама обиженно моргнула.

– Дай хоть помечтать, изверг! А для магазинов у меня Лика есть, между прочим. Я тут от вашей суеты и цен отвыкла. Мне поводырь надёжный нужен. И зачем я буду какой-то левый ресторан заказывать, когда у тебя свой есть? Замечательный – Лика уверяла. Как его? – щёлкает она пальцами, как кастаньетами. – «Твой дом»? «Мой дом»?

– «Наш дом», – подсказываю упавшим голосом, понимая, что нет у меня никакой работы, оказывается. Есть заведение, которое Косте принадлежит. И меня туда взяли не за мои деловые качества и старания, а потому что он так велел.

Я не знаю, что со всем этим делать. Наверное, по моему виду, Алина Степановна понимает, что сказала что-то не то, поэтому она вдруг засуетилась:

– Вова, солнышко, а пошли погуляем? Я тебе кое-что покажу!

– Не хочу я гулять, – Вовка не злопамятный и отходит быстро, но пока всё ещё на неё сердится из-за матери. Гулять он любит. В другое время помчался бы вприпрыжку, если бы я разрешила.

– Пойдём, мой хороший, – вздыхает Костина мама, – кажется, Соне с Костей поговорить нужно. Без свидетелей.

Вовка смотрит на меня. Я киваю. Да, пусть лучше уйдут. А мы тут уже сами.

– Недолго! – предупреждает Вовик меня и с достоинством удаляется одеваться.

От Алины Степановны шума, как от роты солдат. Что-то роняет, причитает. Что-то смешное сказала – слышу, как Вовка всё же оттаял и рассмеялся.

А потом за ними захлопывается дверь. Тишина. А я никак с мыслями не соберусь.

– Сонь, – нарушает молчание Костя и за руку пытается меня взять. Но я решаю не облегчать ему задачу. Убираю руки в карманы халата.

– Я тебя слушаю, Костя. Очень внимательно слушаю.

Костя

Как говорят: всё тайное становится явным. Правда, я бы предпочёл, чтобы все мои секреты вылезли не так быстро, но раз уж случилось, не вижу смысла упираться и на ходу придумывать какую-нибудь ерунду.

– В общем, так, Соня, – делаю я невозмутимое лицо, хоть внутри у меня революция, готовая выкинуть белый флаг и сесть за стол переговоров. – У каждого из нас оказалось не так уж и мало тайн. Что-то утаила ты, что-то не досказал я. Прежде всего, хочу попросить прощения за предложение побыть фиктивной невестой. Это была не совсем ложь, а больше уловка. Ты мне сразу понравилась, но я никак не мог подступиться к тебе. Теперь хорошо понимаю, почему.  Знаешь, как бывает? Не схитришь, не выиграешь сражение. А мне очень нужно было и рядом с тобой быть, и хоть как-то показать самые серьёзные намерения.

– Ты сейчас на ходу сочиняешь? – в голосе у Сони уверенности я не слышу, поэтому понимаю: нужно додавить собственным авторитетом.

Я мужчина. Она – моя девочка. И если мы сейчас не придём к взаимопониманию, дальше будет сложнее.

– Нет. Сейчас я говорю чистую правду. Уверен: начни я за тобой ухаживать, как положено, ты бы от меня шарахалась и пряталась, как от Анатолия.

Плохой пример, знаю. Сам морщусь, вспомнив бывшего охранника (дошли до меня слухи, что уволился Толик, и если по нём кто-то и плакал, то это точно не я).

– Или бы с букетами приходил, как Островский. Вежливо бы отшивала и снова бегала. А я не хотел и не хочу. Ты для меня намного больше значишь, Сонь, чем даже представить себе можешь. Это в двух словах и не расскажешь. И про Лику я ничего не соврал: она же спит и видит, чтобы я наконец-то нашёл свою судьбу. Так вот: я нашёл. И определился. Но если тебя страшит, что всё так стремительно развивается, не бойся: я подожду столько, сколько нужно. И, прости, я не мог допустить, чтобы моя девушка по ночам в клубе, пусть и хорошем, работала. Я бы мог найти неплохую работу в другом месте, Сонь. Это не такая уж и проблема на самом деле. Но предпочёл, чтобы точно в добрые руки попала, где тебя не обидят, не начнут приставать или унижать. И не думай, что я приказал – и все кинулись, высунув язык, мне угождать. Ты ведь познакомилась с Илоной. Могла понять, что она за человек. Если бы ты не справилась, работала плохо, она бы сказала мне об этом в лицо. Но Илона тебя похвалила. Сказала, будет толк. А от неё такое услышать – дорогого стоит. Я уж молчу о зайцах и поросятах. Ведь тебе понравилось, Сонь?

– Да, – почти шепчет она и склоняет голову. – Очень.

– Какая разница, кто там владелец? Когда ты решишься замуж за меня выйти, всё у нас будет общее. Даже мафия, – невольно шучу я.

Соня кидает на меня быстрый взгляд и снова отводит глаза.

– Я, Сонь, свою часть «Лагуны» продаю, – уж если идти, то до конца, – у меня вообще бизнес свой имеется. Не только «Наш дом». Будет интересно – расскажу. Так что я вполне состоятельный, местами даже очень скучный человек. Никакой не мафиози. Это всё шутки. Дурацкие, наверное. И не думай больше, что ты мне что-то должна. Я заботился о тебе, как умел. Не покупал. Это очень важно, понимаешь? Ты и Вовка не чужие мне теперь.

Соня вздыхает тяжело. Моргает часто. Видимо, слёзы сдерживает, а у меня сердце сжимается.

– Всё у нас будет хорошо. Просто верь мне. Никогда не думал, что доверять друг другу – это так важно. А сейчас ни о чём другом думать не могу. Не хочу, чтобы ты меня сторонилась или боялась. Надеюсь, не так уж мало у меня хороших качеств, правда?

– Да, – кивает Софья, соглашаясь.