Тьма над Петроградом - Наталья Александрова

– А что ж – бросить такие деньги? Мы люди небогатые,деньгами швыряться не приучены…

– Забудь, братец! У него там охрана с пулеметами, каккто посторонний появится – палят без разговора!

– А все-таки где же это Голубкино?

– Бывших графов Кутайсовых имение возле Луги. А толькоя тебе не советую…

– Ну, за совет – спасибо, а ножичек ваш готов!Позвольте двести тыщ за работу…

– Ну, братец, больно много! – проговорил анархист,любуясь ножом. – Хорошо наточил, душевно! Зайди за деньгами в пятницу!

– Ох и подлый же народ эти анархисты! – повторилСаенко, проводив толстяка взглядом.

Он снова взгромоздил точило на плечо и покинул дворцовыйдвор.

Встретив ожидающих его Бориса и Сержа, сообщил, что емуудалось выяснить.

– Голубкино так Голубкино! – проговорилСерж. – Хорошо, что не Рио-де-Жанейро!

Много звездочек на небе,

Одное светлее нет.

Много партий есть на свете —

Анархистов лучше нет.

Частушка

– Хозяин, водички не дашь напиться? – спросилБорис, перегнувшись через покосившийся забор.

Крестьянин, который гонялся по двору за курицей,остановился, приложил руку козырьком и посмотрел на приезжих.

– Водички? – переспросил он. – Водички – этоможно. А вот дозвольте спросить, много ли ваша штуковина овса потребляет? Илиее сеном можно заправлять?

Борис усмехнулся, взглянув на автомобиль:

– Нет, сеном нельзя. Вот самогонкой, пожалуй, можно.Только если очень крепкой.

– Тю! Самогонкой! – повторил крестьянин. – Насамогонке-то кто хошь побежит, то дело нехитрое! На самогонке-то и Глашка моялюбую лошадь обгонит! У прежнего-то барина тоже такая штуковина была. Быстробегала! Я этого, кучера, который при ней, спрашивал, да только он все непо-нашему говорил…

– А кто у вас сейчас в имении живет? – спросилБорис, принимая из рук хозяина ковш с водой.

– В имении? – Мужик насупился. – Басурманы!

– Мусульмане, что ли? – переспросил Борис.

– Зачем мусульмане? Эти… антихристы!

– Анархисты?

– А какая разница? Одно слово – басурманы! Много жен уних, как у татар. Наших парней смущают, к себе зовут. Мишка Зотов пошел, думал– ему тоже четырех жен дадут, так нет, надули! Привели к нему одну какую-тобабу – старая, страшная, как баба яга, да еще бородавка на носу! Тебе, говорят,другой не положено, вот выбьешься в начальство, тогда поглядим… в общем, каквезде: одному начальству житье!.. Хоть большевик, хоть анархист, хоть черт срогами, а как начальник – так ему и паек, и хоромы получше, и бабупопригляднее!..

Борис вернулся к машине. Мари отпустила тормоз, иавтомобиль, подпрыгивая на кочках и проваливаясь в рытвины, покатил в конецсела, где виднелась старинная каменная церковь.

На церковной паперти стоял мужичок в рваном полушубке, сберданкой в руках.

– Кто такие? Чего надо? – строго выкрикнул он,опасливо уставившись на подъезжающую машину.

В этом сочетании угрозы и испуга было что-то от мелкойсобачонки, которая скалится на большого пса, при этом пугливо отскакивая отнего.

– Ты, земляк, того, – Саенко выскочил из машины ивперевалку направился к мужику с берданкой, – ты эту штуковину лучше опусти,а то как бы она ненароком не пальнула!

– И пальнет! И непременно пальнет, ежели вы отсюдова неуберетесь! Я свою церкву в обиду не дам! Я к ней сторожем приставлен и никогоне подпущу! Вон, комсомольцы эти приходили, хотели иконы пожечь – я как пальнулиз берданки, все разбежались!

– А никто ее обижать не собирается, – заверилСаенко сторожа. – Это ученые люди из Питера приехали, хотят на твоюцерковь поглядеть, не надо ли ей ремонту…

– А ты не врешь? – с подозрением уставился сторожна Пантелея.

– А чего мне врать-то? Ты, земляк, мне лучше вот чтоскажи: ты водку уважаешь?

– А кто ж ее не уважает? – Сторож явнозаволновался. – Одно только дело – стоит она дорого, так мы больше ксамогону приучены, оно как-то сподручнее…

– Так тут, земляк, вот какое дело. – Саенкопонизил голос и, взяв сторожа за рукав полушубка, повел его в сторону. –Вот эти вот ученые люди хотят завод построить водочный, так они сумлеваются,какую водку лучше гнать: белую головку или красную? Ты бы, мил человек, посоветовал,как лучше будет…

– А как же я буду советовать, если я ее и вкусзабыл? – проговорил сообразительный сторож.

– Так я тебе сейчас напомню! – И Саенко вытащилиз-за пазухи две бутылки. – У тебя, мил человек, найдется чем закусить?

– А как же! – оживился сторож. – Это мысейчас быстро сообразим. Хлебца и луку найдем, и сальце где-то оставалось…

Саенко со сторожем скрылись за углом церкви, а Серж и всяего команда поднялись на колокольню. Отсюда открывался прекрасный вид – с однойстороны на село, свободно раскинувшееся до самой реки, тускло отсвечивающей насолнце старинным серебром, с другой – на графское имение, окруженное обширнымпарком.

Серж удобно расположился в оконном проеме и навел на имениебольшой немецкий полевой бинокль.

– Серьезная публика, – проговорил он черезнекоторое время. – Сразу чувствуется солидный боевой опыт, проникнуть кним будет не просто! По всем правилам оборона организована!

Он передал бинокль Борису.

Борис подкрутил оптику под свои глаза, навел бинокль настаринное здание с колоннами по фасаду. В боковых окнах он заметил пулеметныегнезда, перед высоким крыльцом прохаживался часовой в черном бушлате, свинтовкой на плече.

Переведя бинокль на площадку перед дворцом, он увиделнебольшую группу людей. В середине этой группы находился привязанный к козламмолодой парень без рубахи, с исполосованной спиной. Здоровенный чернобородыйдетина хлестал парня кожаной плетью, окружающие с явным одобрением наблюдали заэкзекуцией. Крики издалека не были слышны, но Борис видел, как жертва порки прикаждом ударе вздрагивает всем телом.

– Ничего себе анархисты! – проговорил Ордынцев,передавая бинокль Мари. – Порядки у них заведены самые патриархальные!

– Пулеметы забросать гранатами, – предложила Мари,внимательно изучив позицию. – Часового я сниму одним выстрелом…

– Не самый лучший вариант, – проговорил Борис,снова завладев биноклем. – Я уже не говорю о том, что гранатами мы можемпоубивать кучу ни в чем не повинных людей…

– С вашим гуманизмом мы далеко не уйдем! –скривилась Мари.

– …но мы можем убить и ту особу, ради которой городиливесь этот огород! – закончил Борис.