Сложности - Кристен Эшли

Гретой. У него были друзья, среди которых и женщины. Но у него никогда не было дружбы с привилегиями. Это было бы неплохо, на его взгляд, но между ними происходило нечто другое.

И сейчас он думал, что происходящее между ними не было тем, чем он хотел все представить.

Было слишком рано, но он начинал думать, что ему все равно. Она великолепна и, возможно, сейчас было не лучшее время, но он будет дураком, если при всех намеках на то, что нечто потрясающее вошло в его жизнь, он не станет пытаться понять, куда все это может привести.

Этот разговор должен состояться после того, как он найдет убийцу. Но он должен состояться обязательно.

И когда Хикс засыпал, ощущая тепло Греты рядом с собой, ощущая ее запах, он обнаружил еще одну причину найти убийцу.

И сделать это быстро.

Глава 12

Чертовски просто

Хиксон

Следующим утром Хикс снова проснулся еще до шести утра один в постели Греты.

Он поднялся и прошел в ванную, включая свет, заметил, что в ее ведерке с мочалками стоит зубная щетка в упаковке с приклеенным голубым бантом, который был раз в пять больше самой щетки.

Он усмехнулся, сделал свои дела, включая чистку зубов новой щеткой, вышел обратно и оделся, но понес ботинки с носками вниз по лестнице, бросив их у подножия и вдыхая запах сосисок, когда обогнул ступени и направился на кухню.

Она стояла у раковины в своем халате, лицом к окнам, на которых теперь были закрыты шторы. В руках у нее была кофейная чашка, но голова повернута и глаза обращены к нему.

— Спасибо за подарок, — сказал он, проходя в комнату.

— Ты поймешь, что моя щедрость не знает границ, — пошутила она.

Он остановился рядом, зарылся пальцами в ее волосы и удерживал ее в таком положении, пока наклонялся и дарил ей утренний поцелуй, в котором было больше благодарности, чем стоила любая зубная щетка.

Когда он разорвал поцелуй и слегка отстранился, то увидел, как она медленно открыла глаза и вздохнула:

— Сегодня я точно куплю тебе зубную нить.

Он начал смеяться, наклоняясь, чтобы коснуться ее губ, прежде чем отпустить ее и пойти за кофе.

Грета подошла к плите, чтобы перевернуть сосиски.

Налив себе кофе, Хикс заметил, что ее кружка почти полная, он оперся бедром о столешницу и повернулся к ней.

— Когда я поймаю этого парня, отведу тебя на ужин.

Она медленно повернулась лицом к нему.

— Ужин? — спросила она.

По выражению ее лица Хикс понял, что она раскусила его.

— Ужин, — подтвердил он.

— Хиксон…

— Не сейчас, — прошептал он. — Не сейчас, детка. Мне нужно то, что ты даешь мне. Нужно, чтобы все было легко. Нужно, чтобы все было без сложностей.

— Хорошо, — мягко проговорила она.

Он сказал, что хотел, но все еще удерживал ее взгляд, убеждаясь, что Грета поняла его.

— За ужином, если ты согласна, мы все усложним.

Что-то зажглось в ее глазах, в ее лице, отчего ее утренняя красота без макияжа стала благоговейной.

Возможно, это была надежда. И безусловно, волнение.

— Я согласна, — сказала она ему.

Хикс улыбнулся ей. И она улыбнулась в ответ.

И это точно была надежда.

Господи.

Точно.

Благоговейная красота.

— Раз уж так вышло, дорогая, на данном этапе не будет лишним спросить твою фамилию, — заметил он.

Она посмотрела на него, прежде чем разразиться смехом.

Он улыбался ей, потому что ему нравился ее смех. И было забавно иметь то, что имеют они, и не знать ее фамилию, но он просто был рад, что она тоже нашла это забавным. Успокоившись, она сказала:

— Дэйр. Моя фамилия Дэйр.

Грета Дэйр.

Ему понравилось.

— Бонусом сообщу мое второе имя — Кейт, — продолжила она. — Не Кэтрин. Просто Кейт. Видимо, моя мать не любила длинные слова.

— Красиво, — пробормотал он.

— Спасибо, — прошептала Грета.

— Тимоти, — сказал он ей.

— Прости? — спросила она.

— Твой бонус.

Она усмехнулась, затем ее глаза стали странными, а тело начало заметно дрожать.

— О, Боже мой, — ее голос тоже дрожал. — Ты шериф Хиксон Ти Дрейк. Тебе точно надо использовать это как свой позывной.

Ему понравился тот факт, что она разделяла чувство юмора их с сыном, уж не говоря о том, что она приняла участие в шутке, о существовании которой не подозревала.

— То же самое предложил мой сын, — заметил он.

Она одарила его ослепительной улыбкой.

— Что ж, теперь за это есть два голоса.

Он покачал головой.

— Этого не будет.

— Жаль, — пробормотала она, все еще улыбаясь, и повернулась обратно к плите.

— Нужна помощь? — спросил он.

— Нет, — сказала она, смотря на сосиски. — Просто поставь табуретки и сядь на одну из них. Ты, вероятно, еще нескоро сможешь расслабиться. Сделай это за завтраком, поешь и сможешь встретить новый день с новыми силами.

Хикс смотрел на ее спину, когда она двигалась от сосисок к столешнице у плиты, где взяла ложку в большой миске и начала взбивать то, что по звуку напоминало тесто.

Затем он подошел к ней. Прямо к ней, в ее личное пространство, прижимаясь к ее спине и упираясь руками по обе стороны от нее.

Это было тесто.

Блинчики.

Как она и обещала.

Он наклонил голову и прильнул губами к ее шее.

— Позавчера вечером ты сказала, что я тебе нравлюсь, а я не ответил тебе тем же. Но сейчас скажу больше. Все дело в блинах. И в том, как ты поёшь. Как удивительно ты красива, так красива, что иногда, если я не сдерживаю себя, то твоя красота ослепляет. Ты знаешь, когда мне действительно необходима добавка бурбона, и даешь мне ее, хотя я пытаюсь поступить правильно. И ты знаешь лучше, как поступить правильно. И как же горячо, когда ты сама трахаешь мой член. И как великолепно ты выглядишь, когда кончаешь. Все дело в жеребце и леденце. Так много всего, Грета.

— Все это звучит действительно сложно, Хикс, — мягко проговорила она, ее голос был приглушенным.

— Нет, милая, все это чертовски просто.

На этом, пока все еще более не осложнилось, он поцеловал ее в шею, отодвинулся и взялся за табуретки.

Он опустился на табурет, потягивая кофе, а она вылила тесто на разогретую сковородку, после чего прокомментировала:

— Я заметила, что ты выбрал жеребца, а не жучок-обнимашка.

Хиксон начал смеяться. Грета повернулась к нему, а в глазах светилось счастье, игривость и легкий жар:

— Признаюсь, мне тоже больше нравится первое.

Теперь уже он разразился смехом.

Грета усмехнулась, отставляя в