Улыбка золотого бога - Екатерина Лесина

– Расчет, полагаю, был на то, что мотив отыщется у всех? Быть втянутым в семейные разборки меня не радовало, поэтому и сменил тему.

– Чужие секреты, чужие желания, плюс старая и очень неприятная история с влюбленной девушкой, которая пошла за вас в тюрьму.

– Ее об этом никто не просил.

– Ну конечно, это не просьба, это естественное желание с ее стороны защитить любимого человека, а с вашей – обещание ждать, чтобы впоследствии соединить судьбы. Нелли обещание запомнила, более того, у нее в голове оно преобразовалось свершенным фактом, она считала себя настоящей женой, а всех прочих – самозванками. Нелли с завидным упорством появлялась в вашей, Громов, жизни и, как ни странно это выглядит, разрушала все браки.

– Ни при чем она.

– Может, и так, может, это божье провидение не желало вам семейного счастья, но ведь Нелли выследила Нику? Это она позвонила вам, доложила об измене? Нелли столкнулась и с Топой, парализовав ее волю чувством вины. Потом Нелли встретилась с Ильве, которая ей поверила и, живо сообразив, чем грозит скандал, сама подала на развод. Быть матерью-одиночкой и получать алименты тоже неплохо. Нелли – это ваше прошлое, которое идет по пятам и время от времени толкает в спину. Смотрите, в следующий раз, когда толкнет, не стойте на краю.

– Как поэтично. Учту.

– Итак, вы рассудили, что если прошлое есть у вас, то будет оно и у остальных, нужно лишь хорошенько тряхнуть корзину, и грязное белье вывалится наружу. Это, с одной стороны, развлекло бы вас, с другой – затруднило бы мне работу, ну, а с третьей, сработало бы своеобразным средством воздействия на Дусю. Вы же ее подставляли…

– Фантазер.

– Доля капитала, отходящая по завещанию, – принялся перечислять я. – Плюс послание, в котором вы назвали Дусю единственной достойной женщиной в вашей жизни, и тут же письма, заботливо сохраненные в сейфе и подкрепленные глупыми сувенирами. Знали, что она найдет? Рассчитывали. Найдет и поймет, что ничем не лучше прочих. И в довершение царский от вас подарок. Игрушка стоимостью в миллионы. Или много больше, если бы она сделала то, чего вы от нее добивались.

– И чего же? – улыбка Громова чуть поблекла.

– А здесь начинается совсем другая история, и начинается она задолго до вашего с Дусей рождения, и вновь имеем то ли волю случая, то ли провидение, то ли прошлое, которое подставило подножку.

– В прошлый раз оно у вас в спину толкало.

– Разницы нет.

Нет разницы, это так. Я даже не злюсь на Громова, хотя следовало бы. И по морде бы заехать, так, чтоб зубы ляснули, а с рожи долго сходил отпечаток. Но ведь не сделаю, потому что, как ни смешно, эта сволочь оказала мне услугу, дала свободу от прошлого, а значит, и от будущего.

Ильве это тоже поняла, вижу по ее улыбке, затаившейся в уголках губ, – рыжий сфинкс. Лизхен растерянна, привыкла уже быть вдовой, кажется, мысленно к разводу готовится. А в Дусе поубавилось телячьей влюбленности. Видно, что из последних сил держится, чтобы не зареветь. Ничего, тоже на пользу, потом, когда успокоится, дойдет до того же, что и я. Дуся – умная. А Громов – дурак, обманул таксиста, заплатил и не поехал. Чужие грехи отпустил, а свои при себе оставил, слишком любит, видать, чтобы расстаться.

– В бытность свою следователем Владислав Громов некоторое время работал в Монголии, где ему случилось заниматься делом об убийстве, которое произошло в лагере археологов. Дело он раскрыл, виновного посадил.

Леонид, встретившись со мной взглядом, подмигнул. А Громов напрягся. Что там было-то, в этой Монголии?

– Расследуя это дело, он наткнулся на другое, очень старое и очень любопытное, раскрытое весьма формально и связанное с исчезнувшими, но так и не найденными сокровищами. Теоретически исчезновению их помогал кто-то из членов экспедиции.

Надо же, дошли и до романтики потерянных кладов. Любопытно.

– Все это не имело бы значения, если бы не несколько обстоятельств. Поначалу в убийстве подозревался гражданин Гвельский, в то время еще молодой и перспективный ученый. По возвращении из экспедиции он вдруг резко сменил место работы…

– Шеф, покороче давай, аудиторию теряешь, – поторопил Ленчик, широко зевая.

– И женился. Причем на правнучке Ивана Алексеевича Татарищева, возглавлявшего первую экспедицию.

– Совпадение, – буркнул Громов.

– Совпадением, полагаю, была встреча Громова и Гвельского, бывшего подозреваемого и следователя. Ну а дальше, вероятно, просто. Дружеский визит соседа к соседу. И однажды Громов заметил прелюбопытную вещицу, которая показалась ему смутно знакомой. Чуть позже он вспомнил, что о чем-то похожем он читал в описи предметов, украденных у первой экспедиции. Потом – проверка фактов и выплывшие особенности родословной мадам Гвельской. И закономерный вывод, что статуэтка – лишь часть спрятанного клада. Дальше – неприятности у Гвельского и псевдодружеская рука помощи, протянутая Громовым, который сам же эти проблемы и создал. Рычаг давления, верно? На Гвельского?

– На старуху, чтоб ее… кремень-бабка, отец говорил, что Гвельские – обыкновенные, слабенькие, глупенькие, знать ничего не могут, иначе не подставились бы. А она – и могла, и знала. Нужно лишь прижать.

– Но прижать не получилось?

– Не-а, – подтвердил Громов. – Не получилось. Нашлись знакомые, дельце прикрыли, да еще с грохотом, отцу долго потом поминали неосторожность. Кстати, Дусек, чтоб ты знала, твоя бабка сама эту цацку нам приволокла.

– Врешь! – слабо пискнула Дуся.

– А вот и нет. Я сам видел, как она эту штуку на стол бухнула и сказала отцу, мол, все ключи тут.

– Но как ими пользоваться, не объяснила.

Громов лишь руками развел.

– Впрочем, мысли добраться до клада ваш отец не оставил, придумал новый, вполне мирный план воссоединения семей с надеждой на то, что секрет передадут внучке, а значит, и вам. Вы были, конечно, против, но имели неосторожность впутаться в историю с фарцовкой и валютой, из которой отец вас вытащил, но при этом получил средство давления. Вопрос женитьбы стал ребром, и единственное, что могло несколько отсрочить приговор, каким вам виделся брак, – это Дусин возраст. Или ваша собственная свадьба. На клад, укрытый где-то в степях Монголии, вам было глубоко наплевать, более того, полагаю, вы вообще не верили в его существование…

Громов продолжал улыбаться, но теперь это была скорее судорога лицевых мышц, которые раздвинули губы, приоткрыв два ряда белых аккуратных зубов и узкие полоски бледно-розовых десен.

– Шеф, шаманишь, однако, – Ленчик толкнул локтем и взглядом указал на Лизхен. Та сидела, вытянувшись в струнку, и слушала. На личике ее читалось удивление и ожидание, нетерпение ребенка, которому начали рассказывать интереснейшую историю и вдруг замолчали.