Выбор - Шелли Брэдли

Точно по сигналу, ужасный фильм в его голове с участием Хэвенли снова заиграл во всей своей полноте.

Очевидно, возвращение в свою квартиру, привычный распорядок дня и сексуальная жизнь не излечили его.

Какого хрена ему теперь делать? Он мог бы снять трубку. Черт, он может успеть на следующий самолет. Но какими бы сильными ни были его чувства к Хэвенли, они не изменили ее чувства к Беку. Он должен дать себе время. Смириться с этим и двигаться вперед.

После бесконечного потока бессмысленных дней январь подходил к концу. Сет избегал «Граффити» и приобрел навязчивую привычку ходить в спортзал утром и вечером. В промежутках он тонул в работе, избегая случаев измены супругов ради выгоды и денег. Между эндорфиновыми и адреналиновыми скачками ему удавалось пережить каждый день и достигать истощения каждую ночь.

Но не заняло много времени, прежде чем его дешевый побег перестал работать. Его стабильно оплачиваемый бизнес рухнул, и он не мог заставить себя насрать на это. Вместо этого он начал искать какой-то другой способ заполнить время и пустоту. Началась бессонница. Поскольку он ненавидел рекламные ролики, у него было два варианта: лезть на стену или предаваться бессмысленным фантазиям о Хэвенли.

Напряженно, но пустая личная сексуальная жизнь победила.

Жуткая метель возвещала начало февраля. Наконец тоска Сета взяла верх над его гордостью. Его почти не волновало, что Лиам даст ему порцию дерьма за то, что он уклонялся от звонков с самого Рождества. Он не мог больше не слышать о Хэвенли.

Вздохнув, он набрал номер Лиама и извинился за то, что был “занят”. Его старый приятель мучил его в течение двадцати минут событиями в доме Хаммерманов/О’Нилов/Кендаллов, беременностью Рейн и их первым праздником в новом доме. Все это время Сет сгорал от желания услышать новости о своем ангеле…

Его старый друг, наконец, сделал паузу, позволяя тишине между ними неловко растянуться. Потом Лиам вздохнул:

— Давай, вперед. Спроси меня.

Сет не стал притворяться застенчивым:

— Как она? Скажи мне сейчас, или я врежу тебе в следующий раз, когда увижу.

— Ты можешь попробовать, — Лиам от души рассмеялся, но тут же посерьезнел: — Ты уверен, что хочешь это знать?

— Господи, чего ты хочешь? Я вел себя как идиот. Придурок. Я ошибся. Просто скажи мне.

— Скажи, что ты сожалеешь, — издевался Хаммер на заднем плане.

— Отвали, — проворчал он. — Мне нужно знать.

Он представил себе миллион причин, по которым Лиам тянул время, начиная с того, что дергал его за цепь ради забавы, и заканчивая побегом Хэвенли с Беком.

— С ней все в порядке. Даже лучше, чем в порядке. Я ведь предупреждал тебя, что случится, если ты разозлишься и оставишь ворота открытыми, не так ли?

Сердце Сета остановилось.

— Она и Бек действительно вместе?

— У них свидание.

Он крепче сжал телефонную трубку. Двухтонный груз на его груди становился все тяжелее.

— И?

— Она кажется счастливой. Бек уж точно. Ты, мой друг, тоже мог бы им стать, если бы остался.

Так что надежды не было никакой. Он ничуть не удивился. Но все равно было чертовски больно.

— Она не дала мне повода для этого…

— Она также не дала тебе повода уйти, — настаивал Лиам. — Если ты хочешь быть частью жизни Хэвенли, ты должен заслужить свое место в ее сердце.

Резкое замечание Лиама попало в болезненное, идеальное яблочко.

— Ты только что сказал мне, что она занята. Я не увожу женщин.

«И я не могу заставить её хотеть меня».

Банальности его друга о том, что нельзя сдаваться, влетали в одно ухо и вылетали из другого. Сет повесил трубку через несколько минут, чувствуя себя еще более обескураженным, чем обычно.

Начало февраля было полно безумного, бессмысленного дерьма, но теперь он видел сердца, цветы и влюбленных повсюду, пока приближался День Святого Валентина. Сет старался не сойти с ума. Каждый монотонный день перетекал в долгую, несчастную ночь, в которой он проваливался в прерывистый сон, только чтобы, задыхаясь, проснуться с кулаком, зажатым вокруг его члена, и именем Хэвенли на губах.

Пропустив мессу и семейный ужин в прошлое воскресенье, Cет попытался забыть о своей угрюмости и навестить маму, прежде чем отправиться в офис. Он избегал ее, потому что не хотел ее допроса… но, возможно, пришло время для ее мудрого совета.

Войдя в парадную дверь, он услышал женский стон из кухни. Дерьмо. Неужели она упала? Обожгла себя? Или получила травму, пытаясь передвинуть чертов холодильник, чтобы снова убраться за ним?

Сет бросился через гостиную, но тут же резко остановился, увидев маму, склонившуюся над их семейным кухонным столом и прижавшуюся к нему раскрасневшейся щекой. Он стоял неподвижно, не мигая, изо всех сил стараясь переварить вид ее закрытых глаз и ее самой, придерживающей подол юбки вокруг талии. Ее трусики болтались между колен, пока грузный мужчина, которого Сет никогда не видел, стоял позади нее, его большие руки обхватили ее бедра, и он врезался в нее сзади. Стон матери снова наполнил воздух. Мужчина запрокинул голову и застонал вместе с ней. Господи, он даже не сбросил брюки, а просто расстегнул ширинку и…

Сет покачнулся. Черт, его сейчас стошнит.

Внезапно его мама вскинула голову и увидела его.

Грейс ахнула, но мужчина, трахавший ее, принял это за страсть, поэтому крепче сжал ее и заревел диким, хриплым рыком.

Наконец, тело Сета могло двигаться снова, и он вывалился в гостиную.

— Сет! — позвала мама дрожащим голосом.

— Я на диване. Я дам тебе минутку. — Или сколько потребуется времени, чтобы подтянуть белье и опустить платье. — Вообще-то я лучше зайду вечером.

Грейс появилась в дверном проеме, прижимая руку ко рту, и слезы текли по ее щекам.

— Нет. Подожди. Я… мне так жаль, что ты зашёл в…

— Не нужно.

Конечно, ни один ребенок не хотел думать о своей матери, не говоря уже о том, чтобы быть свидетелем ее сексуальных отношений, но она никогда больше не выходила замуж. Она даже ни разу не встречалась, когда они были детьми.

Смущение исказило ее лицо. Меньше всего Cет хотел видеть, как она корит себя за то, что она человек.

Когда он поспешил к ней, она разразилась рыданиями. Он забрал ее в объятья.

— Все в порядке.

— Пожалуйста, пойми… Я любила твоего отца. Он был для меня целым миром, и я была опустошена, когда… Мы все были.

— Мама, не нужно…

— После его ухода я сосредоточилась на воспитании вас, мальчики. У меня не было времени размышлять о собственных нуждах. Но… все меняется.