Меч королей - Бернард Корнуэлл

— Бросок будет далекий, — с сомнением протянул Осви. Он смотрел на вражеский корабль, входящий в излучину, пока мы с трудом выходили из нее.

— Так они не с корабля будут метать, — сказал я. — А может, и не будут вовсе.

Я коснулся молота, надеясь, что последнее предположение окажется верным.

Рулевой на вражеском судне взял слишком близко к внутреннему берегу излучины, большой корабль вздрогнул, снова наскочив на мель. В течение нескольких ударов сердца он так и стоял неподвижно, потом дюжина воинов спрыгнула за борт. Я подумал, что они попытаются вытащить корабль из ила, но вместо этого люди Ваормунда похватали копья и побежали в нашу сторону.

— Навались! — скомандовал я. — Иренмунд, прими вправо!

Весла правого борта снова начали поднимать ил со дна, но воды им хватало, и «Бримвиза» продолжала идти. Гребцы на бакборте с опаской поглядывали на врагов, пробиравшихся через болотные камыши и кочки.

— Просто гребите! — скомандовал я.

— Зачем? — бросил мне голый по пояс детина с бородой лопатой. Он прекратил ворочать веслом, встал и свирепо посмотрел на меня. — Это ведь твои враги, не наши!

Он прав, конечно, но спорить с ним было ни к чему, тем более что некоторые из гребцов глухо заворчали в знак согласия. Я просто выхватил Вздох Змея, перешагнул на соседнюю банку и сделал резкий выпад. Детина успел только удивиться, потом его мозолистые руки ухватились за длинный клинок, который скользнул по ребру и глубоко вошел ему в грудь. Гребец охнул, кровавые пузыри пошли из его раскрытого рта, окрашивая бороду, а в обращенных на меня глазах появилось умоляющее выражение. Я рыкнул, повел клинком в сторону, скинув убитого за борт. По воде разлилась кровь.

— Еще кто хочет поспорить? — спросил я. Никто не пожелал. — Те люди, — я указал окровавленным мечом на наших преследователей, — продадут вас! Я вас освобожу. А теперь гребите!

Гибель одного человека побудила остальных возобновить усилия, и «Бримвиза» рванулась вперед, преодолевая закручивающееся водоворотами течение.

— Фолькбальд! — вскричал я. — Возьми это весло! Алдвин! — Мальчуган подскочил ко мне, и я вручил ему Вздох Змея. — Почисти.

— Да, господин.

— Окуни клинок в реку, — посоветовал я ему. — Потом вытри насухо. Принесешь, когда будет сухим. Совершенно сухим!

Мне не хотелось убивать того человека, но я ощутил растущее недовольство среди уставших до беспамятства людей, оказавшихся вовлеченными в драку, которая их никак не касалась. Покойник, плывший лицом вниз по течению к нашим врагам, мог превратить глухое недовольство в открытое сопротивление. Даже теперь, когда гребцы отчаянно налегали на весла, я читал на их лицах недоверие. Тут вмешался Иренмунд, вставший во весь рост на корме.

— Лорд Утред прав! — прокричал он. — Нас снова продадут. Так что гребите!

Они гребли, но даже новые силы, почерпнутые в страхе, не могли помочь нам опередить воинов, перебирающихся через болото. Я пересчитал их. Двенадцать человек, у каждого по два копья. Ваормунда среди них не было, он оставался на борту корабля, который сталкивали с мели. Я слышал, как он лающим голосом отдает приказы.

Потом передовой из копейщиков решил попытать счастья. Расстояние было большим, но он метнул оружие, и оно пролетело над рекой, нацеленное в Иренмунда, и с глухим стуком вонзилось в щит Финана. Другие решили подойти поближе. Затем двое остановились и бросили копья. Одно упало с недолетом, плюхнувшись в реку, другое ударило в корпус «Бримвизы» и засело в нем, дрожа.

Ваормунд был неглуп. Он сообразил, что копейщики могут перехватить нас по суше и задержать, перебив достаточное количество гребцов. Но ему не хватило ума, чтобы посоветовать воинам бросать копья всем сразу. Человек способен уклониться от летящего копья или укрыться за щитом, а вот от дождя копий защититься труднее. Враги бросали тяжелые копья, и мы по очереди отражали их или смотрели, как они падают слишком далеко или слишком близко. Не все прошли мимо. Одному из гребцов попали в бедро. Острие нанесло глубокий порез, который отец Ода поспешил перебинтовать. Следующее отскочило от железного обода моего щита и чиркнуло по голой спине другого гребца. Но бо́льшая часть копий оказалась растраченной попусту. Мы продолжали грести, приближаясь к следующему повороту, который снова направит нас на север. На север, в Мерсию.

Ваормунд снял корабль с мели, и его люди вновь уселись за весла, но Иренмунд уже вел нас в следующую крутую излучину. Я заметил, что Беорнот намеревается метнуть копье в растерянных воинов на берегу, которым оставалось только смотреть, как мы проходим мимо.

— Нет! — остановил я его.

— Господин, я запросто могу нанизать одного из ублюдков, — возразил он.

— И дать им шанс метнуть копье обратно? Не бросай!

Люди Ваормунда растратили все свои копья, и теперь единственным его шансом было выиграть у нас гонку в гребле, но глубокая осадка корабля обернулась против него, а вода, на наше счастье, стояла очень низко. Обогнув поворот и направившись на север, мы заметили, как преследователи в очередной раз напоролись на мель. Мы гребли, увеличивая дистанцию с каждым взмахом весел. Справа и слева по-прежнему простирались болота, но впереди уже виднелись поросшие лесом холмы и дымки очагов. Река стала грязнее, со струями дурнопахнущей бурой воды. Тут, как я припомнил, находилась деревня — в том месте, где римская дорога из Лундена в Колнесестер пересекала вброд Лиган. Я опасался, что восточные англы могли поставить на переправе заслон. Мы шли теперь между густыми зарослями ив, ветви которых цеплялись за мачту и за рей. Из какого-то дома в деревне поднимался дымок. Когда показались первые жилища, Бенедетта подошла ко мне и встала рядом.

— Воняет! — сказала она, наморщив носик.

— Дубильщики, — пояснил я.

— Это кожи так пахнут?

— Шкуры вымачивают в дерьме.

— Это грязно.

— Мир полон грязи, — отозвался я.

Бенедетта помедлила.

— Мне нужно кое о чем попросить тебя, — сказала она, понизив голос.

— Говори.

— Невольницы, — произнесла Бенедетта, кивнув в сторону носа, где сидели, сбившись в кучку, освобожденные из усадьбы Гуннальда девушки. — Они напуганы.

— Мы все напуганы.

— Их нужно защитить от мужчин. Они не твоих врагов боятся, но других рабов. Я тоже их боюсь. — Она помедлила, затем продолжила более резко: — Лорд Утред, не стоило тебе освобождать людей на веслах. Их всех нужно снова заковать!

— Я дал им свободу, — возразил я.

— Свободу брать то, что они хотят.

Я посмотрел на женщин. Все молоды, а те четыре, которых держал для себя Гуннальд, еще и бесспорно красивы. Они испуганно таращились на меня.

— За гребцами я присмотрю и женщин в обиду не дам, — пообещал я. — Мои люди их не тронут.