Живи и ошибайся - Дмитрий Соловей

— С чего бы? — покосился я на часы. — От предыдущей только отъехали.

— Но притормаживаем, — приник Лёшка к окну, пытаясь что-то рассмотреть. Потом вообще высунулся, приоткрыв дверь. — Василий, что там такое, почему встали?

— Тамочки дорога закрыта, барин, — ответил наш возница. — Дерево упало.

— Упало, говоришь, — вернулся Лёшка и тут же скомандовал мне: — Ружьё хватай и патроны!

— Ого, — сообразил я, что не просто так задержка.

Выскочил я из кареты с противоположной стороны от Алексея и сразу заметил какое-то движение за стволами деревьев. Раздумывать не стал и выстрелил. На всякий случай стрелял немного вверх, рассчитывая напугать, а не убивать кого-либо, хотя сильно сомневался, что нас поджидает опасность. И каково же было моё удивление, когда с кроны дерева вниз полетел некий субъект.

— А-а-а!!! — завопил он на всю округу.

И тут же все, кто прятался вдоль обочины дороги, активизировались. «Бабах!» — услышал я выстрел с той стороны, где стоял Алексей.

Сам я упал на дорогу и теперь уже целился из положения лёжа, частично укрывшись за полозьями. Патроны специально выбрал те, что с дробью. Она разлетается широким веером, глядишь, кого и зацепит. Здесь важно еще запугать, а не убить разбойников.

Наше запугивание получилось успешным. Банда, побросав дубины, помчалась куда-то в чащу. Того первого, что я подстрелил, так и бросили. Мы его позже рассмотрели и пришли к выводу. что он шею сломал, когда упал. Зацепил я его в плечо, вот он и не удержался на самодельном насесте.

Место для засады было выбрано грамотно и ждали не именно нас, а любого, кто проедет. Лук этого незадачливого стрелка мы потом подобрали, чтобы отдать в качестве доказательства на станции. Дорогу освободили, проверили своих людей и лошадей. Повезло необычайно, разбойники ничего сделать не успели. Мы своим огнестрелом их напугали, и те сбежали. Но сама ситуация мне совершенно не нравилась, хотя испугаться толком не успел.

Вообще всё прошло как-то буднично и скучно. Ни азарта боя, ни подвигов. Разбойники нам попались слишком убогие, даже рассказать особо нечего. Ну остановились, ну постреляли, напугав бывших крестьян.

Станционный смотритель очередной почтовой станции подтвердил, что это не первый случай нападения на обозы. Из-за засухи крестьяне оголодали и были вынуждены бежать, часть из них ушла разбойничать. Дальше дороги должны быть поспокойнее.

В целом, нам повезло, но бдительность терять не стоило.

Через месяц я проклинал всё на свете и себя за то, что решился на такую длинную поездку. Теперь мне уже не казалось, что купцы берут слишком дорого. Уж больно долго и хлопотно ездить по России. Даже по Волге летом быстрее не получится по той причине, что бурлаки проходят в день не более четырнадцати верст, а на гребных плоскодонках много не увезёшь.

Вот когда начинаешь ценить такое изобретение, как железные дороги и машины. Путь, который в наше время на автомобиле занял бы от силы трое суток с долгими остановками и отдыхом, здесь растянулся на долгие недели.

Уставали от длинного перехода кони, а не люди. Нам с Алексеем так вообще хорошо в карете. Тепло, не дует. Тяжеловозы, обладающие богатырской мощью, способны двигаться гораздо дольше обычных лошадей. На обратную дорогу мы оставим именно их. Главное, обеспечить сытной кормёжкой, и дальше они прут как танки. Если не разгоняться и не нагружать сверх меры, то вёрст семьдесят в день осилят.

Пока же проходили не более сорока в день и еще до наступления темноты останавливались на почтовых станциях. Свечей у нас хватало, как и справочников, так что мы находили себе занятия и долго беседовали, прикидывая перспективные направления. Нужно ставить завод по переработке горючих сланцев. Это не только парафин для свечей, но и керосин. И снова патенты на ту же керосиновую лампу и само топливо.

Подумали мы и о получении газа из горючих сланцев. Его для освещения и в отоплении можно использовать. Но сейчас не потянем. Даже из чугуна трубы будут проблемой. Много чего хотелось устроить, и не все упиралось в материальную базу. Изготовить наши задумки ещё некому даже в крупных городах, не говоря уже о нашей глубинке.

В Нижнем Новгороде провели три дня. Там же отметили Рождество и вместе с нашими возницами и караванщиками посетили церковь. Неожиданно пристроили пять пудов сахара и три ящика спичек. Могли бы и больше, но тогда терялся весь смысл поездки в Петербург. Нижегородским купцам мы свои адреса оставили. Пусть прикидывают и думают, откуда им выгоднее и проще возить сахар. Николай I поднял пошлины на импорт, в том числе на привозное сырьё для сахара. Ещё от купцов мы узнали, что, оказывается, уже основан Комитет сахароваров и нам лучше бы стать его членами.

На обратном пути придётся заехать в Москву и решить вопрос с этим членством. Чиновники ведь могут и не разрешить производить сахар. Напирать будем на то, что заводик у нас крохотный, землицы мало, торговать намерены в своём регионе и вообще мы бедные, несчастные помещики.

Следующим интересным событием в Нижнем оказалось знакомство с одним французом. Тот тоже остановился в гостинице и сильно негодовал по поводу того, с чем столкнулся в России, и прежде всего с таможенным произволом.

— У меня потребовали рекомендательные письма, отобрали все книги и несессер, — возмущался француз.

Бесцеремонность «грязных таможенников» ни меня, ни Алексея ничуть не удивила. Это он еще не знает про личный досмотр и металлоискатель. Подумаешь, в чемодане покопались и часть вещей забрали на сувениры. Хотя книги скорее всего по другой причине изъяли. В России очень жёсткая цензура всего печатного, что идёт из Франции. Пусть вообще радуется отсутствию других препонов, кроме частых проверок подорожных документов.

Несмотря на загруженность дорог ближе к столице, продвигались мы гораздо быстрее, и причиной тому были наши кони. Любой встречный обоз, завидев таких высоких и мощных лошадей, предпочитал освободить путь. Алексей говорил, что тяжеловозов в России мало и они используются в армии. Скорее всего нас принимали за армейских снабженцев и опасались вступать в перепалку на тему того, кто кому должен уступить дорогу.

Единственный раз, где нас остановили для серьёзной проверки груза и подорожных документов, это уже на въезде в столицу. Будка со шлагбаумом преградила путь, а служивые с ружьями и суровыми минами выглядели угрожающе. Скорее всего такие меры предосторожности были связаны с тем, что въезжали в столицу мы по Царскосельскому проспекту, здесь сам император туда-сюда ездит. Спасибо, что это была не таможня. Купеческих обозов в Петербург прибывало много и каждый дотошно осматривать возможности не было. К тому же наши кони в очередной раз произвели впечатление. Постовые решили, что мы люди непростые и задерживать нас не стоит.

Зимний Петербург, да еще первой трети девятнадцатого века, произвел двойственное впечатление. С одной стороны, убогость, но на фоне того, что мы видели по пути в столицу — просто шикарно! Дома высокие, проспекты ровные. Обоз пришлось разделить. Мы с двумя повозками и каретой остановились в «Большой гостинице Париж», сани с возчиками остались на постоялом дворе.