Тайны Полюса - Кристель Дабо

В ее голосе нет ни тени упрека. Просто старшая сестра дает совет младшему брату. Она продолжает вращать глобус, не прикасаясь к нему. Круглый мир, еще не тронутый Расколом. Мир прошлого?

– Думаю, что пустая шкатулка – идеальный подарок, – слышит он свой голос после недолгой паузы. – Если бы в ней что-то лежало, какова вероятность, что оно не обмануло бы твоих ожиданий? Ты была бы разочарована. Я дарю тебе вместилище, а ты можешь заполнить его всем, чем захочешь.

Произнося эти слова, он говорит себе, что есть еще одна причина. Правда состоит в том, что он начисто лишен воображения. Иногда он чувствует себя таким же пустым, как шкатулки, которые он дарит сестре.

– Всё думаю: куда мне поехать жить, когда я стану взрослой? – размышляет вслух Артемида, вяло рассматривая глобус. – Если бы я могла выбирать, то предпочла бы звезды. Здесь есть какая-то ирония, не находишь? Мне подвластна только искусственная материя, а меня интересует небесный мир. Но как знать, может, звезды разочаруют меня еще больше, чем твои пустые шкатулки? Единственный способ это проверить, – добавляет она задумчиво, – подробно их изучить. Когда я вырасту, я первым делом выберу высокую гору и построю на ней обсерваторию, лучшую в мире. А ты?

Он? Неотрывно глядя на глобус Артемиды, он молчит. Потому что не знает. Его совсем не радует перспектива однажды покинуть отчий дом, как уже бывало во время его вынужденного ученичества у людей.

– Тебе надо тренироваться подобно другим, а ты ленишься, – заявляет вдруг Артемида, перестав вращать глобус. – Ты еще не умеешь как следует владеть своей силой, Один.

Другие? Он опускает глаза, и теперь его лицо опять наполовину скрыто рукавами. Он сидит у стола, сгорбившись и опершись подбородком на скрещенные руки. В такой же позе он сидел перед тем, как Артемида задала свой вопрос «почему». Сквозь белые волосы, падающие на лоб, ему виден только туман, неясное пятно – все, что осталось после потери памяти. Наблюдатель, живущий в нем, – сознание, которое сейчас пытается воссоздать головоломку прошлого, – без конца блуждает между Артемидой и «другими», от окна к двери зала, в надежде зацепиться взглядом за какую-нибудь подробность, запустить механизм, который позволит ему воссоздать прошлое.

Оловянные солдатики…

Он видит их, выставленных в ряд на соседнем столе. Это не его солдатики, они принадлежат его брату Мидасу. Мидас как раз пытается превратить своего оловянного полковника в золотого. Пока что тот больше похож на медного.

Итак: слева от него Артемида с глобусом; справа – Мидас с его оловянными солдатиками. Что дальше?

Разноцветные пастельные мелки. Они парят в воздухе, но их движение не хаотично… Как миниатюрные спутники, они вращаются по орбите вокруг другого его брата, Урана – художника в их семье, – который сидит чуть дальше.

Итак: слева Артемида со своим глобусом, справа – Мидас с оловянными солдатиками; чуть дальше – Уран с его пастельными мелками. Что дальше?

Поле его обзора расширяется, когда он снова представляет себе ту сцену. Теперь ему видны силуэты близнецов – Елены и Поллукса, они занимаются акустическими экспериментами с камертоном. А потом он видит Венеру, которая пытается заколдовать скарабея, сверкающего на солнце как драгоценный камень. Где все это происходит? Он не помнит ничего, кроме столов и светлых окон.

Понимают ли неумелые великаны-подростки, увлеченные своими опытами, как усердные школьники, что однажды они станут королями и королевами мира – мира, который не будет иметь ничего общего с глобусом, лежащим на коленях Артемиды?

Он задает себе этот вопрос, пытаясь одновременно разглядеть тень в глубине комнаты, там, где туман, застилающий его память, еще не рассеялся.

Кто есть Бог? Чего хочет Бог? Как выглядит Бог?

Воспоминания вращаются вокруг этой центральной фигуры и, однако, не позволяют увидеть его лицо. Он смотрит на Бога сквозь упавшие на глаза пряди волос, уронив голову на стол, на скрещенные руки, и от волнения у него перехватывает дыхание.

Ему страшно.

Он не понимает, он никогда не понимал, чего Бог ждет от него. Для его братьев и сестер все так просто: они принимают свою власть, следуют правилам. Они делают то, что написано в их Книгах, не задавая вопросов. А он, Один, боится стать таким, каким его хочет видеть Бог. Но еще больше боится, что никогда не станет таким. Эти переживания слишком сложны для него.

Внезапно вихрь пронизывает его память, и все тело сотрясает дрожь. Бог зашевелился, он направляется к нему! Ему становится так страшно, как никогда в жизни… Но почему же Бог, приближаясь, остается неясной тенью? Он обязательно должен вспомнить лицо Бога, это главное.

Бог приближается очень медленно, как бывает во сне. Бог проходит мимо стола Елены и Поллукса с их камертоном, мимо скарабея Венеры, мелков Урана, оловянных солдатиков Мидаса. Бог направляется к нему, именно к нему. Бог видел, что он не учится управлять своей силой, как другие. Бог разочарован. Бог отберет у него Книгу. Бог отвергнет его, он будет изгнан из дома.

Бог поднимает руку.

Рука Бога – это первое, что ему удается вспомнить. Неужели у того, кто приближается, кто пугает его все больше и больше, есть обычная рука?

Он думает, что рука Бога поднята для удара, но она шутливо взъерошивает ему волосы.

Бог отходит без единого слова, по-прежнему оставаясь неясной тенью, а его бросает в жар. Страх уступает место безумной любви. В его голове возникает сознание, важнее которого нет ничего в мире: сегодня ему можно остаться дома с Богом и остальными.

Здесь воспоминание заканчивается.

Nota bene: «Обуздывай свою силу».

Кто произнес эти слова, и что они означают?

Хотя Небоград казался неподвижным – этакий архитектурный улей, висящий в облаках, – на самом деле он находился в непрерывном движении. Гонимый ветрами и подталкиваемый множеством пропеллеров, он передвигался в пространстве довольно беспорядочно. Сейчас летающий город уже накрыл своей тенью промышленные кварталы Опалового побережья. Прижавшись к окну кабины, медленно скользившей по канатной дороге вниз к отелю, Офелия не спускала глаз с Небограда. Она надеялась, что появление столицы в здешних местах – чистая случайность и, как только ветер переменится, город быстро отнесет обратно к северу.

– Ради бога! – простонала Агата. – Только не говори мне, что Двор находится там, наверху!

– Видишь самую высокую башню? В ней и располагается Двор, – объяснила Офелия.

– Это просто немыслимо! Сначала бес-ко-неч-ный полет на дирижабле, затем поездом по туннелям, потом пешком по скалам, дальше подъем и спуск по канатной дороге, а теперь еще и тащиться на башню? Я уже начинаю жалеть о нашей уютной долине… Великие предки! – вскрикнула она, прижав ладонь в кружевной перчатке к окну кабины. – Смотри, там люди падают вниз!