На злодеев глаз наметан - Энн Грэнджер

– С ней я в самом деле кажусь себе тупоголовым сыщиком, – признался я. – По-моему, ей ничего не стоит обвести нас вокруг пальца.

– Росс! Напоминаю, что вы – человек женатый, страж порядка и расследуете убийство! Не вздумайте с ней флиртовать!

– Что вы, суперинтендент! Я бы не посмел. Лиззи меня убьет.

– Итак, Викторина Тапли убила мужа или нет? – мрачно спросил Данн.

– То есть била ли она его по голове тупым орудием? Нет, сэр, мне так не кажется. Для нее такой способ не подходит. Еще могу представить, как она подливает яд ему в суп… Но несчастный Тапли умер не от яда.

– Потому что ему хватило ума сбежать, пока у нее не появилась такая возможность, – предположил Данн.

– Мы ничего не знаем, сэр.

Данн задумался и наконец сказал:

– Я говорил, что она умная женщина!

Мне казалось, что первым это заметил я.

Данн провел пальцами по своим коротким жестким волосам, отчего они встали дыбом, как жесткая щетина.

– Росс, – объявил он, – я тоже пойду на похороны!

– Рад слышать, сэр. Мне бы хотелось кое-что обсудить с вами по поводу предстоящих похорон. Все стороны соберутся в одном месте… По-моему, похороны могут стать кое для кого судным днем.

Элизабет Мартин Росс

Утро в день похорон выдалось сырым и промозглым, как будто отступившая было зима решила всех удивить и вернуться, когда все уже решили, что на какое-то время о холодах можно забыть. За ночь с реки натянуло туман, он клубился на улицах и протягивал к прохожим свои пальцы. Туман был не настолько густым, чтобы его можно было считать типичным лондонским, тем удушливым «гороховым супом», от которого пешеходы кашляют и задыхаются и на мостовых сталкиваются экипажи и телеги. И все же он был тяжелым. К туману на нашей и на соседних улицах добавлялся еще и дым паровозов с вокзала. Судя по всему, вечером, когда мы вернемся домой, от нас будет пахнуть, как от копченых селедок!

– В Марилебоне будет лучше, – с надеждой заметил Бен.

Нас сопровождала миссис Джеймисон. Она выразила желание убедиться в том, что ее покойного жильца похоронят как следует. Мы втроем втиснулись в экипаж Уолли Слейтера, нанятый специально для этой цели, и покатили на другой берег. Уолли по такому случаю обвязал свой цилиндр черным шарфом, а к сбруе Нельсона приколол черные розетки. Бен нашел черную нарукавную повязку, а я достала из сундука траурное платье, которое в последний раз надевала, когда умер мой отец. Платье, долго пролежавшее в сундуке, сильно пострадало. Я была рада плохому освещению: в тумане никто не увидит моей помятой, заштопанной юбки! Миссис Джеймисон оделась, как всегда, строго, но не в черное. Она сообщила, что у квакеров не принято демонстрировать «внешние признаки» горя или устраивать по такому случаю церемонию.

– Скорбь в душе, миссис Росс. Мне в самом деле очень жаль бедного мистера Тапли. По-прежнему трудно представить, что какой-то злодей проник в мой дом и до смерти избил беднягу в гостиной второго этажа. Будем молиться за то, чтобы он упокоился с миром и чтобы преступник раскаялся в содеянном.

Несмотря на оптимизм Бена, к тому времени, когда мы приехали в церковь, туман добрался и туда. Мы стояли снаружи и ждали, когда прибудет катафалк. С деревьев капало. Вскоре и наша одежда пропиталась влагой. Воспользовавшись случаем, я разглядывала собравшихся. Конечно, я не ожидала, что на похороны Тапли придет много народу. Суперинтендент Данн приехал раньше нас. Родственников не было видно. Кроме нас с Беном и миссис Джеймисон, у церкви стояла лишь еще одна пожилая женщина, которая часто сморкалась в платок. Она сообщила, что была гувернанткой «бедной малютки Флоры» и растила ее с трех лет до той поры, когда девочку отправили в школу.

– Ее родные всегда были так добры ко мне, – продолжала гувернантка. – Мистер Тапли… мистер Джонатан Тапли… в признание моих заслуг назначил мне небольшую ежегодную ренту. Но подумать только, что сегодня мы хороним еще одного Тапли, отца милой Флоры! Бедное дитя! – Она снова уткнулась в платок.

– Вы знали мистера Томаса Тапли? – осведомилась я.

Гувернантка покачала головой:

– Ни разу с ним не встречалась. Правда, вначале, до того, как он уехал жить во Францию, он несколько раз заходил к дочке… Но я с ним не знакома и видела его лишь мельком в те дни, когда он навещал Флору. Ее приглашали вниз, в главную гостиную. Я приводила Флору к двери и уходила. Он… ее бедный папа… никогда не задерживался надолго…

К нам присоединились другие. Партия вновь прибывших состояла из четырех джентльменов; как оказалось, троих Бен знал. Все они приехали по такому случаю из Харрогита. Среди них было двое поверенных по фамилии Торп, как я догадалась, отец и сын, а также майор Гриффитс. Четвертой фигурой был настоящий Джон Буль[4], типичный англичанин, как его изображают иностранцы: плотный, краснолицый, в шляпе с низкой тульей, теплом пальто и старомодных бриджах и крагах. Он представился другом детства Томаса.

– Правда, Том много лет не давал о себе знать, – заметил «Джон Буль». – С тех самых пор, как переехал за границу. Не думал, что придется его хоронить! – Он покачал головой. – Бедняга, он был плохим наездником и плохим стрелком, но, когда дело доходило до книжек… мог процитировать наизусть любое место из Шекспира!

Тут послышался грохот колес и цокот копыт. Прибыл катафалк, запряженный парой вороных лошадей; между ушами у них развевались черные перья. Следом за катафалком в карете приехали Тапли. Наконец-то я собственными глазами увидела «золотистых» лошадей, которых так живо описал Угольщик Джоуи. Признаюсь, в такой печальный день красивые лошади выглядели неуместно, хотя и их тоже украсили черными перьями и розетками. Из кареты вышел Джонатан в цилиндре с черной лентой. Он помог спуститься дамам: сначала жене, затем Викторине. Я-то гадала, возьмут ли они ее с собой, как члена семьи. Какими бы ни были их чувства по отношению к ней, наверное, они понимали, что не могут не взять с собой вдову. Такой поступок вызвал бы толки, чего Тапли всегда ужасно боялись.

Я старалась разглядеть Викторину Тапли получше и в то же время пыталась не глазеть на нее слишком откровенно. Несомненно, это была красивая женщина, пусть и не первой молодости. Держалась Викторина по-королевски. Правда, она ведь была профессиональной танцовщицей! Дорогая с виду шляпка, с покрашенными в черный цвет страусиновыми перьями, была надежно приколота к ее затейливо уложенной прическе. Эту модную шляпку она наверняка привезла из Парижа. Я со стыдом вспомнила о собственном старомодном траурном чепце и снова подумала о том, что Викторина наверняка захватила с собой полный траурный наряд из Франции, хотя он занял не одну коробку, если не считать шляпной картонки. Значит, она знала или догадывалась, что бедный Томас скоро умрет, если уже не умер. Неужели я смотрю на убийцу?