На четвертый раз везет - Кайса Ингемарсон

Анна всхлипнула:

– Что угодно, лишь бы в город!

Юхан продолжал:

– Можете прибыть туда через пятнадцать минут? Отлично. Спасибо, Бенган! – Он положил трубку. – Надо идти, – сказал он и помог Анне подняться.

Ракель принесла сумку, Анна сняла мокрое платье и надела штаны и джемпер, после чего все отправились в путь. На подъемах Стуре и Юхан, невзирая на слабые протесты Анны, несли ее на руках.

– Бенган – мой старый приятель, – сказал Юхан, когда они, пыхтя, вели Анну через луг. – Я знал, что в день солнцестояния он будет на дежурстве, он как раз жаловался, когда мы говорили, кто где празднует. Тебе повезло, что все не началось на пару часов позже, – обратился он к Анне. – Пока здесь еще спокойно, но потом народ разгуляется и тогда полиции уже не отлучиться с поста.

Когда они подошли к причалу, полицейский катер был уже на месте. Юхан и мужчина, который, очевидно, и был Бенганом, быстро поздоровались и помогли Анне подняться на борт. Стуре последовал за ней. Бенган успокоил обоих, сообщив, что вызвал транспорт, который доставит их в больницу, и что в родильном отделении они окажутся за считаные минуты.

Паула и Ракель как можно бодрее и попрощались с Анной, и пожелали удачи. Юхан, стоявший поодаль, сделал то же самое. Никто не ушел с пристани, пока катер не скрылся из виду. Теперь лишь удаляющийся шум мотора напоминал о только что разыгравшихся драматических событиях. Долгое время никто ничего не говорил. Наконец Ракель попыталась разрядить обстановку:

– Подумать только, Анна будет мамой! Еще год назад такое и представить себе было трудно.

– Да уж, – ответила Паула без особого энтузиазма. Она искоса взглянула на Юхана, который все еще стоял на пристани и смотрел на воду.

Ракель предприняла новую попытку:

– Может быть, вернемся в дом? Клубника осталась…

– Отличная идея. – Юхан внезапно повернулся к ним. – Какое солнцестояние без клубники! – И зашагал в направлении дома, не дожидаясь остальных. Паула и Ракель последовали за ним.

Хотя Паула по-прежнему сердилась на Юхана, ей было жаль Ракель. Вовлекать ее в чужую ссору, да еще в день солнцестояния, когда у нее нет возможности покинуть поле боя, – это жестоко. Когда все трое, не проронив за всю дорогу ни слова, подошли к дому, Юхан, очевидно, пришел к такому же выводу.

– Прогуляюсь к озеру, – сказал он. – Принимайтесь за клубнику, я присоединюсь позже. – Юхан мельком улыбнулся Ракели и бросил торопливый взгляд на Паулу.

– Хочешь кофе?

Паула вздрогнула: Ракель так долго молчала, что она почти забыла о подруге.

– Если ты будешь варить – не хочу, – ответила Паула как можно бодрее и усмехнулась.

– Есть только «Нескафе» – его можно приготовить только одним способом.

– О да! – Паула отправилась на кухню следом за Ракелью. – Но ты можешь поставить воду.

– Благодарю за доверие. – Ракель поставила кастрюлю с водой на плиту и достала из холодильника миску клубники. Казалось, она с благодарностью принимала попытки Паулы разрядить обстановку. – Испанская, да? – сказала она, нюхая красные ягоды.

* * *

В понедельник репетиции продолжились. Казалось, праздник не задался не только у Паулы: Ральф был в отвратительном настроении. Он огрызался на коллег и игнорировал актеров, в том числе и Паулу. Спустя час он извинился и сообщил, что у него неотложное дело. Прекрасно сознавая, что не обязан ни перед кем оправдываться, Ральф покинул темное подвальное помещение, не дожидаясь вопросов.

– Любовная драма, – заметила Генриэтта. Паула вздрогнула: неужели заметно? – У Ральфа, – добавила Генриэтта, кивнув в сторону только что захлопнувшейся двери.

Паула вздохнула с облегчением, но, поймав взгляд Генриэтты, уловила в красивых карих глазах, как ей показалось, встревоженный блеск.

– Продолжим репетицию? – Пауле хотелось избавиться от этого нежелательного внимания.

– Конечно. Репетировать реплики можно при любых обстоятельствах, – ответила Генриэтта, открывая сценарий на тридцать четвертой сцене, которую предстояло репетировать согласно графику.

После обеда Ральф вернулся, уже приободрившись. Он даже попросил прощения за свой уход, но причину предпочел не называть. Остаток дня они безостановочно репетировали. Ральф с восторгом реагировал на удачные моменты и делал конструктивные замечания по поводу того, что ему не слишком нравилось. Лишь около шести Паула заметила, что рабочий день подходит к концу.

– Ну что ж, дорогие дамы, – сказал Ральф, взглянув на часы. – Не будем мучить вас понапрасну, дождемся начала съемок, – с ухмылкой добавил он, откладывая в сторону сценарий.

Все поблагодарили друг друга за проделанную работу. Ральф не составил компанию актрисам, когда те покидали студию: он подошел к телефону, и, прежде чем захлопнулась массивная дверь, Паула успела услышать, как Ральф, сидя на диване, говорит: «Мы закончили. Увидимся через полчаса в „Рише“? Отлично. Целую, до встречи!»

Юхан работал в вечернюю смену, и Паула радовалась, что квартира полностью в ее распоряжении. Они не ссорились с самого праздника, но атмосфера была далеко не мирной, и ни один не желал уступать другому права считать себя пострадавшей стороной. Паула исподволь восхищалась способностью Юхана стоять на своем. Раньше она не видела его с этой стороны и в какой-то момент даже подумала, что, пожалуй, он ее избаловал своей уступчивостью. Впрочем, в следующий момент она прогнала эту мысль. Если он не понимает, как отвратительно с его стороны было рассказывать при друзьях, что он едет в отпуск без нее, то она и не подумает сделать первый шаг к примирению. Мог бы и признать, что поступил как эгоист. Разве это так сложно?

Паула, сварив порцию спагетти, добавила кусочек масла и обильно посыпала блюдо черным перцем, за неимением прочих ингредиентов для соуса. Затем уселась на диван, прихватив сценарий и пачку овсяного печенья, которую забыла дома, как и все остальное, купленное к празднику. Паула читала реплики и пыталась запомнить их, используя рекомендации Генриэтты. Запоминать диалог целиком и в самом деле оказалось проще, чем зубрить каждую реплику по отдельности, как иностранные слова. Отложив сценарий, Паула почувствовала удовлетворение от проделанной работы.

До возвращения Юхана оставался час, и, представив себе его молчаливое обществе, Паула предпочла лечь спать. Погасив свет, она услышала, как в замке поворачивается ключ.

Вторник и среда прошли примерно так же. Паула и Юхан по-прежнему не разговаривали, поэтому, когда в четверг за завтраком Юхан пробормотал, что вернется к шести, Паула приняла это как жест доброй воли и ответила что-то вроде: «Я тоже. Могу приготовить ужин». Юхан недоверчиво взглянул на нее, но кивнул, принимая предложение.

Когда Паула вернулась домой, Юхан складывал выстиранное белье. Он поздоровался чуть более приветливо, чем в предыдущие дни, и Паула поставила пакеты с едой на разделочный стол. Из пакетов она извлекла две упаковки моцареллы и гроздь прекрасных спелых помидоров. Достав бумажный пакет со свежим хлебом и упаковку пармской ветчины, она заглянула в комнату: