Умоляй меня - Грейс Дрейвен

— Ты любишь его?

Вопрос Циннии охладил пыл ее мыслей и навел меланхолию. Она отказывалась обдумывать такую возможность, хотя эта идея уже несколько дней таилась в глубине ее сознания, требуя, чтобы она признала ее присутствие.

— Твой вопрос не имеет значения, — сказала она. — Я не могу остаться. Я нужна папе. Весной я покину Кетах-Тор — вот ответ на твой вопрос.

Эта интерлюдия, неожиданно возникшая из отчаянных обстоятельств, была лишь временной. Ее место было дома в Монтебланко, она присматривала за отцом и была хозяйкой его дома. Она не собиралась снова выходить замуж. То, что она вообще когда-либо была замужем, удивило всех, включая ее саму. Она любила Томаса, ей нравилось быть его женой. Он забрал частичку ее с собой, когда умер, и она не могла представить себя связанной с каким-либо мужчиной после него. До сих пор. Недавние воспоминания дразнили ее: она сидела с Баллардом в соларе зимними ночами, читала ему или играла в шашки, дразнила его и поддразнивала в ответ, просыпалась до рассвета в его объятиях, его медленное дыхание согревало ее шею, его тело обвивалось вокруг нее.

Она бросила на Циннию суровый взгляд:

— Ты хитрая шалунья. В конце концов, ты сделала это из-за меня, не так ли?

Нераскаянная улыбка Циннии отразилась в ее карих глазах:

— Только немного, — озабоченный хмурый взгляд сменил улыбку, и она наклонилась, чтобы поцеловать костяшки пальцев Луваен. — Ты будешь осторожна, Лу? Ты так занята тем, что присматриваешь за мной, я не хочу, чтобы ты забывала о себе. Если де Совтер причинит тебе боль, может быть, я буду той, кто кого-нибудь застрелит, — заявила она, нахмурившись и взмахнув рукой.

Луваен обняла ее и чмокнула в лоб.

— Любовь моя, я не взяла с собой достаточно пороха и дроби, чтобы уложить всех троих мужчин, но под рукой имеются арбалеты и мечи. Я уверена, что ты бы справилась.

Они расстались, Цинния оставила Луваен делать совершенно ненавистную работу по взбиванию масла, пока сама направилась помогать Кларимонде изготавливать свечи.

Баллард нашел ее позже в будуаре Циннии в одиночестве, она вынимала из корзины необработанную шерсть. Луваен пригласила его войти на его вежливый стук. Он стоял в дверном проеме, лениво прислонившись к косяку.

— Что привело красивого лорда в гости к скромной прядильщице этим холодным утром? — произнесла она.

Баллард демонстративно оглянулся через плечо и посмотрел в конец коридора, прежде чем повернуться к ней.

— Откуда мне знать. Здесь нет красивых лордов или скромных прядильщиц. Я просто ищу благосклонности красивой женщины, которая случайно прядет.

— У вас острый язык, лорд де Совтер.

— Вы не так говорили прошлой ночью, госпожа Дуенда.

— Баллард! — увещевала она его.

Он поднял руки в небрежном жесте:

— Что? Из того, что я слышал, твоя невинная сестра знает, что ты делишь со мной постель. Какие секреты ты должна хранить сейчас?

Луваен бросила ворсянку в корзину и встала, чтобы присоединиться к нему в дверях.

— Новости распространяются быстро.

— Мы — восемь человек, живущих в одном замке. Новостям не нужно далеко распространяться или достигать многих ушей, — он оторвался от дверного косяка. — Мне нужно объехать свои земли. Пойдем со мной. Выглянуло солнце, и небо чистое.

Она вспомнила список дел, которые намеревалась выполнить, на этот день и быстро отбросила их в сторону. Магда не стала бы возражать, а Цинния была бы рада отсрочке от своей опеки. А лучше всего то, что Баллард будет предоставлен ей на весь день, а не на несколько украденных ночью часов. Она остановилась, не решившись принять его приглашение: разочарование приглушило ее волнение.

— Я не могу. Плаутфут боится тебя. Мне пришлось бы бороться с ним всю дорогу, чтобы не дать ему ускакать обратно в конюшню.

За исключением Магнуса, животные боялись Балларда. Плаутфут однажды чуть не вышиб дверь своего стойла, пытаясь увеличить дистанцию между ним и хозяином Кетах-Тора, когда Баллард и Гэвин убирали конюшни. Гэвину пришлось вывести коня во двор и привязать его к столбу, пока они не закончили уборку.

Баллард предложил простое решение:

— Ты поедешь верхом на Магнусе. Он может нести нас обоих на полном скаку, не запыхавшись.

Она взяла свой плащ и рукавицы и сменила обувь на более тяжелые ботинки. Как он и обещал, небо над головой было ясным и темно-синим. Луваен прищурилась от яркого солнца после стольких недель, проведенных либо на улице с пасмурной погодой, либо в помещении при свечах. Снег растаял, но воздух холодным огнем обжигал ее ноздри и легкие. Тепло конюшни практически погрузило ее в оцепенение после бодрящей температуры снаружи. Магнус заржал и овеял своим дыханием ее юбку, пока она ждала, когда Баллард оседлает его.

— Он не возражает против второго наездника? — они с Циннией часто вместе ездили верхом на Плаутфуте, но их кроткая тягловая лошадь была совсем не похожа на этого холенного, готового к бою скакуна.

Баллард поправил подпругу и одеяло под седлом.

— Нет. Возможно, ты не помнишь, но он отнес нас обоих обратно в замок после того, как ты упала в пруд, — затем он сосредоточился на ней, натягивая капюшон, чтобы прикрыть лицо, и затягивая шнурки на шее. В отличие от нее, он был невосприимчив к холоду и носил только стеганый плащ поверх тяжелой шерстяной рубашки и кожаных штанов. — Ты готова? — она кивнула, и он проворно взлетел в седло, не используя стремя. Она взяла его предложенную руку и вскочила позади него, аккуратно приземлившись на круп Магнуса среди шквала юбок.

— Я же говорила тебе, что не нуждаюсь в табуретке, — она продолжала извиваться, пока не поправила платье к своему удовлетворению и Магнус неодобрительно фыркнул.

Баллард оглянулся через плечо:

— Нет, но пара бриджей вместо твоего платья, возможно, были бы лучше.

Луваен обвила руками его узкую талию и прижалась к его спине, чтобы согреться:

— Перестань жаловаться. Эта поездка была твоей идеей, — ей очень понравилось, как низкий смех, вибрирующий вдоль его позвоночника, заставил ее щеку покалывать.

Они проехали через двор замка, огибая вьющиеся розы. Цветы вращались на своих стеблях, когда Магнус трусил мимо, алые лепестки раскрывались и закрывались. Они неодобрительно зашипели, когда лошадь проскакала мимо, не обеспокоенная их присутствием. Луваен прижалась ближе к Балларду и зашипела в ответ.

Они пересекли небольшой мост, врезанный в заднюю часть замка. Он тянулся через пропасть в самом узком месте, выходя на тропу, ведущую к пруду. Луваен содрогнулась при воспоминании о падении в эту черную, замерзшую воду.

Баллард, должно быть, почувствовал ее дрожь.

— Слишком холодно? — спросил он через плечо.

— Пока нет, — она была благодарна, что он повел Магнуса с тропинки вниз по другой, которая петляла и поворачивала через лабиринт деревьев, прежде чем спуститься в неглубокий овраг и снова подняться на узкий гребень, который обнимал край леса. Они ехали молча, слушая серенаду скрипа седла и приглушенный ритм конской поступи, когда тот ступал по ковру из сухих листьев, покрытых слоем снега. Луваен устроилась поудобнее, чтобы насладиться поездкой. Ее ноги и спину покалывало от холода, но передняя часть туловища оставалась теплой, потому что она прижимала Балларда к себе и смотрела на голый лес, запертый зимой.