Дикая сердцем - Кэти А. Такер

девушка спускает заработанное на украшения. – В ее тоне невозможно не заметить критикующую нотку.

– Ты переходишь границы, Мари, – предупреждает Джона резким тоном.

– Прости. – Она вздыхает. – Она мне нравится. Правда. Пожалуйста, не думай, что это не так. Просто мне неприятно видеть, как ты отказываешься от того, что любишь.

Мое сердце бешено стучит, я колеблюсь между тем, чтобы ворваться внутрь, накричать на Мари и потребовать у Джоны объяснений, какого черта она имеет в виду, говоря об отказе от чего-то. В конце концов я остаюсь на месте, намереваясь узнать, что еще извлеку из этого разговора.

Тишина затягивается.

– Наверное, я поеду. Я сказала Рою, что буду в семь, чтобы сделать Оскару укол… – Голос Мари становится громче, поскольку она подходит к двери ангара.

Я отодвигаюсь, не желая быть пойманной за подслушиванием. Но мне некуда бежать, подъездная дорожка между домом и ангаром слишком длинная, чтобы я могла спрятаться в доме.

Мой взгляд натыкается на мастерскую.

Я бросаюсь к небольшому зданию, примыкающему к ангару, и благодарю Бога, что дверь оказывается приоткрыта.

Я успеваю вовремя, Мари как раз появляется на улице; ее длинные золотисто-светлые локоны спадают на спину, а походные ботинки пинают гравий на дорожке.

Я была в мастерской всего два раза – беспорядок, оставленный здесь Филом, оказался слишком велик, чтобы я могла его переварить. Помимо бесчисленного количества старых инструментов, банок с шурупами и всего того, что может понадобиться человеку для выживания, здесь также груда откровенного хлама: старые ржавые номерные знаки и вмятые колпаки, висящие на задней стене; старый холодильник в углу, у которого отсутствует дверца, что делает его бесполезным; старые открытые банки с засохшей краской и прочие принадлежности, сваленные в кучу. Это еще один важный пункт по уборке, который мы оба пока избегаем.

Я подхожу к маленькому, покрытому грязью окну и успеваю заметить, как Джона хватает Мари за руку, не давая ей забраться в грузовик. Мой гнев вспыхивает с новой силой из-за того, что Джона, кажется, утешает Мари после ее резких слов – разве она заслуживает утешения после того, что наговорила тут обо мне? И имею ли я право делать замечания, учитывая, что я подслушала их разговор?

Они разговаривают, о чем – я не слышу. После быстрого объятия на прощание Мари ныряет в свой грузовик и уезжает, оставляя Джону стоять в одиночестве, потирающим лоб так, будто этот день оказался для него слишком тяжелым.

А затем он внезапно поворачивается к дому и идет туда. Чтобы увидеть меня, понимаю я.

Черт!

Способов достойно выйти из этой ситуации, кроме как бегать от дерева к дереву, чтобы успеть вернуться домой вовремя, и притворяться, что меня здесь не было – явно незрелый и рискованный ход – у меня нет.

Я делаю глубокий вдох, потом шаг из дверного проема и кричу:

– Я здесь!

Джона поворачивает голову, и на мгновение его лицо омрачается удивлением. А потом пониманием.

Он хмурится и вдвое быстрее идет ко мне, без всякого сомнения, прокручивая в голове разговор с Мари и задаваясь вопросом, что я могла из него услышать.

– Извини, я шла к тебе, но ты разговаривал с Мари и…

И что?

Сказать ли мне ему, что я нашла кольцо?

Джона прислоняется к дверному косяку, достаточно близко, чтобы я смогла ощутить пьянящий аромат мыла на его коже.

– Сколько ты слушала? – спрашивает он.

Я колеблюсь в нерешительности.

– Достаточно, чтобы узнать, что ты отказываешься от работы. И что это за история, что мой отец просил тебя возглавить «Дикую Аляску»?

Джона выругивается себе под нос.

– Что это за работа?

– Не важно.

Я не уверена, что раздражает меня больше в этой ситуации – то, что я была не в курсе, или то, что Джона поделился этим с Мари.

– От какой работы ты отказываешься, Джона?

Он медлит, закусив нижнюю губу.

– Одно охотничье предприятие предлагало мне поработать на них в сентябре. Ничего особенного, и я даже не знаю сам, хочу ли я.

– Мари говорила об этом иначе.

Он морщится.

– Она не знает, о чем говорит.

Или Джона просто не хочет говорить мне.

Я решаю пока отложить это в сторону.

– А что там насчет моего отца и «Дикой Аляски»?

– Я не понимаю, зачем мы это обсуждаем…

– Потому что я хочу знать. Почему Мари знает о твоей жизни то, чего не знаю я?!

Тем более, если я женщина, на которой ты хочешь жениться.

– Последняя версия, которую я слышала, это что мой отец предлагал тебе купить «Дикую Аляску», но у тебя не было достаточной суммы.

Он тяжело вздыхает и качает головой.

– Был краткий промежуток времени, когда Рен искал способ сохранить «Дикую Аляску» на плаву после своей смерти. Он спросил, не хочу ли я выкупить ее у него за любую сумму, которую я назначу, но это стопроцентно было бы куда меньше ее настоящей стоимости. Он сделал мне это предложение примерно за неделю до твоего появления. Тогда-то я и понял, что с ним что-то происходит. Ему не было смысла отказываться от тех денег, которые он мог бы получить, продав компанию «Аро», которая, как я знал, была весьма заинтересована в покупке.

– Так почему же ты не купил ее?

Мой отец действительно не раз говорил, что Джона – единственный человек, который сможет управлять «Дикой Аляской» правильно.

Он пожимает плечами.

– Мне было бы не по себе, если бы я воспользовался ситуацией вот так. По сути, Рен бы просто отдал ее мне даром. К тому же я был в курсе, что где-то у него есть дочь, даже если вы и не виделись целую вечность. Это было бы все равно, что отобрать у тебя принадлежащее тебе по праву. В общем, как только ты появилась, Рен пришел в себя и наконец понял, что «Дикую Аляску» пора отпустить. Я даже предложил возглавить ее, если он хочет оставить компанию тебе. И я бы так и поступил, как бы долго ты этому ни сопротивлялась.

– Почему ты мне не рассказал?

– Потому что он не согласился. Он не хотел оказывать такое давление на нас обоих. Это означало бы привязать тебя к Аляске и к тому, что удерживало вас двоих в разлуке столько лет. Поэтому он исключил этот вариант и продал компанию «Аро». – Джона внимательно смотрит на меня. – Он сказал, что может умереть спокойно, зная, что у тебя все хорошо. По крайней мере, в финансовом плане.

Что случилось бы, если бы мой отец согласился