Дикая сердцем - Кэти А. Такер

что он в ангаре – ему не терпится забрать Арчи с его временной стоянки в той отдаленной глуши.

Вчера Тоби бросил все свои дела, чтобы приехать помочь, и они улетели на Веронике, чтобы он смог оценить неполадки. Тоби подтвердил то, что и подозревал Джона – во время последнего технического обслуживания несколько уплотнений и трубопроводов были затянуты ненадлежащим образом, что и спровоцировало утечку масла. Все указывает на Барта или того, кто выполнял это техобслуживание, потому как механик «Дикой Аляски» давно был известен тем, что перекладывал подобные задачи на экипаж, который, в свою очередь, всегда клялся, что знает, что делает. Обычно Барт просто перепроверял их работу, но, возможно, из-за всего того, что происходило в «Дикой Аляске» в последнее время, он пропустил этот шаг.

Ребята слетали в Анкоридж, чтобы купить необходимые детали, а затем вернулись на гору, чтобы попытаться починить Арчи на месте – а что еще остается делать, если твой самолет застрял посреди озера?

Никакого эвакуатора, который можно было бы просто вызвать на место, не существует.

Солнце уже садилось за горизонт, когда поплавки Вероники снова потревожили спокойствие нашего озера. У обоих парней были усталые лица, однако они все же посмеивались над теми праздными угрозами, которые Джона выскажет Барту при их следующей встрече.

Тоби выказал абсолютную уверенность в том, что никаких необратимых повреждений двигатель не получил. Джона был уверен в этом чуточку меньше, однако он уже нанял Тоби механиком для полного, от носа до хвоста, обслуживания его самолета на следующей неделе, чтобы убедиться, что со всем остальным проблем нет.

Если бы нам негде было приземлиться, если бы Джона тогда рискнул лететь дальше или если бы двигатель заглох до того, как мы коснулись земли, то нас могло убить что-то настолько простое, как небрежное техобслуживание.

Однако этого не случилось, самолет починен, а я не беременна, так что все должно вернуться к тому, как оно и было между нами вчера утром, когда Джона сдернул покрывало с нашей кровати.

Мои нервы натянуты до предела, пока я пишу Джоне сообщение.

«Ты в ангаре?»

Пока жду его ответ, я делаю себе латте.

«Да, – сообщает Джона. – Сэм подвезет меня на гору за самолетом. Он будет в восемь. Я заскочу в дом перед отъездом».

Похоже, Джона подружился с тем жилистым лысым пожарным в желтом самолете, который спас нас вчера из затруднительного положения.

«Значит, на нем уже можно летать?» – набираю я.

«Лучше бы так оно и было, иначе Тоби – хреновый механик».

Я улыбаюсь. По крайней мере, Джона уже начинает шутить про это.

«Кстати говоря… Это была ложная тревога», – снова пишу я.

Я напряженно слежу за тремя прыгающими точками, сигнализирующими о том, что Джона пишет ответ. Проходит целая минута, прежде чем от него приходит сообщение:

«ОК».

«ОК»? Я не знаю, какого ответа я от него ожидала: «Должно быть, ты испытываешь огромное облегчение», «Давай будем осторожнее впредь», «Не волнуйся, я люблю тебя, и в следующий раз мы будем готовы к этому оба».

Но «ОК»… выглядит так, будто у нас все не ОК.

У меня в животе снова поднимается тревога от мысли, что наши отношения вчера сильно пострадали из-за этой угрозы беременности. Но я также могу списать краткий ответ и на то, что Джона не любит переписываться. А мысли и чувства в текстах легко истолковать неправильно. Слишком легко – из-за собственной неуверенности в себе породить фальшь одним простым словом.

Я понимаю, что не могу позволить Джоне улететь вот так, – и головой, и сердцем, – пока не поговорю с ним с глазу на глаз.

И несусь в коридор, натягиваю свою красную клетчатую куртку – ту, которую купил мне Джона в прошлом году, после того как заляпал кровью мой любимый кардиган, – и намереваюсь добраться до ангара, чтобы провести следующий час до приезда Сэма так, чтобы устранить это напряжение между нами, как только смогу. В спешке я сбиваю с крючка шерстяное пальто Джоны.

И из его кармана выпадает маленькая черная коробочка.

Я хмуро смотрю на нее и поднимаю с пола. Чтобы понять, что это такое, мне требуется пара секунд.

Не может быть…

С колотящимся в ушах пульсом и с опаской поглядывая на дверь, чтобы убедиться, что Джона не войдет сейчас в дом и не застанет меня за этим подглядыванием, я открываю крышку.

И ахаю при виде кольца с бриллиантом, открывшегося моему взору; все детали сразу же встают на свои места.

В этом пальто Джона был вчера. Внезапная поездка в хижину… собранный ланч… бутылка шампанского… его странное поведение…

Он собирался сделать мне предложение.

До того, как начался разговор о беременности, Джона говорил, что хотел бы провести остаток жизни со мной. Я смутно помню, как его рука отстранилась от моего лица и потянулась к карману.

Он буквально был в минуте от того, чтобы попросить меня выйти за него замуж, когда я запаниковала из-за задержки.

– Серьезно?

В моем животе поднимается неистовая дрожь. Безо всяких предупреждений? Без предварительных разговоров о браке? Мы живем вместе всего пять месяцев! Мы знаем друг друга меньше года, и все же, вот оно, кольцо – это потрясающее кольцо с бриллиантом, похожее на снежинку, с бесчисленным количеством камушков разного размера, – с которым Джона собирался сделать мне предложение вчера.

И я бы сказала ему «да», с абсолютной уверенностью – понимаю я.

Я была бы потрясена до глубины души, но согласилась бы, как сделала это с Аляской и нашим домом, потому что быть или не быть с Джоной для меня – не выбор. Потому что, несмотря на то что я знаю этого мужчину меньше года, я уже не могу представить свою жизнь без него. Я больше никогда не хочу его потерять.

Я бы сказала «да».

Я бы носила это кольцо. И мы были бы помолвлены.

А вместо этого я испугалась, что могла забеременеть, и, вероятно, это звучало не как: «Мы должны пожениться!»

У меня щемит в груди, когда я вспоминаю выражение лица Джоны – обиду и разочарование. Он спланировал весь день – место, ланч. Взял шампанское. А я, застигнутая врасплох, так и не смогла сложить два и два.

О боже мой!

Что, если он больше не хочет на мне жениться?

– Да, но ребенок изменит все, Джона. Это навсегда. На всю жизнь.

– В отличие от той жизни, которая у нас сейчас?

Неужели своими бреднями я невольно создала трещину между нами?

Я закрываю