О чем молчат мертвые - Лаура Липман

Ей стало любопытно, какие чувства испытывала Хизер, находясь здесь.

– Раньше даже здесь пахло карамельной кукурузой, – заговорила та. – По всему первому этажу стоял запах. Здесь мы и должны были встретиться с сестрой.

Хизер двинулась вперед, опустив голову, словно на полу были какие-то подсказки, которым она должна была следовать. Дойдя до атриума, она свернула направо.

– Здесь был «Хармони Хат», а здесь – книжный. А на месте «Джоанн» был когда-то фирменный магазин «Зингер». В тот день отец должен был ждать нас возле магазинчика здорового питания около половины шестого. Там он обычно покупал пивные дрожжи и конфеты с кунжутом. Раньше здесь было куда веселее. Полно людей, радостная обстановка…

Казалось, будто Хизер собирала здесь необходимую информацию для предстоящего допроса. Но если она на самом деле была Хизер Бетани, с чего ей было об этом переживать? А если не была… ей нужно было убедиться, что в молле теперь все по-другому, что никто не сможет проверить ее воспоминания и поймать ее на вранье.

– «Секьюрити-сквер», – сказала Хизер, остановившись перед стеклянной дверью в кабинку, где сидел мужчина в униформе, следивший за экранами с многочисленных камер видеонаблюдения. Должно быть, в этот момент Хизер мысленно задавалась вопросом, могла ли ее заснять хоть одна такая видеокамера тридцать лет назад. – Вот тут стоял лоток «Карамелкорн»… Нет-нет-нет, постой! Я запуталась. Это все новое крыло сбило меня с толку. Центр стал больше, все поменялось – вот я и спутала две разные линии.

Она пошла дальше так быстро, что Кэй пришлось чуть ли не бежать, чтобы не отставать.

– Значит, кинотеатр был где-то здесь, – сообщила Хизер, резко остановившись, а через долю секунды она развернулась и так же быстро двинулась в обратную сторону. – А если мы пойдем вот сюда… Точно, теперь все ясно. Там, где стоят эскалаторы, был вовсе не «Хошильд», а «Пейни», который тогда был еще закрыт на ремонт. А «Хармони Хат», где по выходным выступал мистер Пинчарелли, был здесь.

Под «здесь» имелся в виду магазинчик под названием «Карусель», где, судя по всему, продавали детские вечерние платья и костюмы для выпускных, свадеб и тому подобное. Рядом находился магазин «Прикоснитесь к прошлому», который показался Кэй жутковатым, хотя там всего-навсего продавали памятные сувениры старых бейсбольных команд, в том числе футболки спортсменов по заоблачным ценам.

– Кто такой этот мистер Пинчарелли? – спросила соцработница.

– Учитель музыки из школы Рок-Глен. Санни какое-то время была по уши в него влюблена.

Хизер стояла с завороженным видом, чуть покачиваясь из стороны в сторону, напевая что-то себе под нос и обнимая себя, будто старалась согреться.

– Только посмотри на эти платья, – сказала она. – Они для девочек, которые должны сопровождать невесту на венчании. У тебя тоже была такая свадьба?

– Не совсем, – ответила Кэй, улыбнувшись. – Наша свадьба прошла на улице, на заднем дворе дома одного приятеля, рядом с рекой Северн. В волосах у меня были цветы… То были восьмидесятые, – добавила она с ноткой оправдания в голосе. – И мне было всего двадцать три.

– А я никогда не выйду замуж. – В тоне Хизер не было ни капли сожаления, не было жалости к себе.

– Что ж, по крайней мере, тебе и разводиться не придется, – заметила Салливан.

– Мои родители тоже развелись, да? Сначала я не поверила. Но они все-таки расстались. Как думаешь, это все из-за меня?

– Из-за тебя?

– Ну, не то чтобы из-за меня. Из-за того, что… из-за того, что случилось. Думаешь, это горе их развело?

– Я думаю, – начала Кэй, подбирая слова, чтобы как можно точнее выразить свою мысль, – что горе и всякая трагедия только обнажают уже существующие проблемы. И без того крепкие браки становятся только еще крепче. А слабые… если им вовремя не помочь, могут развалиться. По крайней мере, по моему опыту.

– Хочешь сказать, у моих родителей и до того уже были проблемы? – Тон ее собеседницы мгновенно стал жестким.

– Без понятия. Откуда мне знать? Я говорю в общем, Хизер.

Спутница Кэй улыбнулась, будто в награду за то, что та назвала ее по имени, что она верила ей, может, даже больше, чем Глория, которая защищала ее только ради денег.

– Я думала, что все уже умерли. Все, кроме меня, – сказала Хизер.

Салливан задержала взгляд на пышных юбках, надетых на манекены, и невероятно красивых платьях, которые ее Грэйс всю жизнь отказывалась носить. Я думала, что все уже умерли. Если бы все и правда умерли, врать было бы куда проще. Но имело ли смысл лгать о таких вещах, только чтобы избежать наказания за небольшую аварию? Если это и так, то, узнав, что с мальчиком все в порядке, она могла бы просто во всем признаться, не так ли? Хизер говорила очень правдоподобно, но Кэй никак не могла отделаться от мысли, что это была просто хорошо продуманная ложь.

Глядя прямо перед собой, соцработница видела отражение своей подопечной в витрине, на месте которой когда-то был «Хармони Хат». По щекам Хизер стекали слезы, и она так сильно дрожала, что ее белоснежные, идеально ровные зубы начали мелко стучать.

– Здесь все и началось, – вымолвила она. – Если это можно так назвать. Здесь все и началось.

В деловом районе острова Святого Саймона – «долине нищих», как назвал ее один из местных жителей, указавший Инфанте дорогу, – было невероятно красиво. На главной улице в ряд стояли дорогие магазины, которые специализировались на продаже бесполезных вещей людям, для которых поход по магазинам был развлечением, и, соответственно, они готовы были приобрести что угодно. Конечно, там не купишь элитные брендовые вещи, как в Хэмптонсе, где Кевин подрабатывал подростком, но по сравнению с Брансуиком магазины Святого Саймона просто купались в роскоши. Теперь он понял, почему Пенелопа Джексон жила именно на материке. Люди, которые продавали здесь мороженое, пиво или розовые и зеленые платья, которыми были забиты все витрины, вряд ли могли позволить себе купить здесь хотя бы крохотную квартирку.

Полицейский собирался зайти в «Маллет Бей» после обеда, до того как половина местных жителей соберется здесь к ужину. Этот бар-ресторан был типичным курортным заведением, еще одним воплощением американской мечты, о которой пел в своих песнях Джимми Буффетт. Попугаи, тропические напитки и все такое. Трудно было понять, как сорокалетняя женщина могла прижиться здесь, в молодом коллективе, где все – и мужчины и женщины – носили короткие шорты и поло. Однако менеджер, кареглазая девушка с бархатной кожей, объяснила, что Пенелопа работала на кухне поваром.

– Она была классной, – сказала эта девушка, светясь от восторга, который, казалось, был включен в ее заводские настройки. – Пенелопа была клааааааассной.

Пластиковый бейджик на груди менеджера утверждал, что ее звали Хизер, и это совпадение показалось Инфанте довольно… символичным.