Вдали от безумной толпы - Томас Харди

– Как бы не так, – возразил Когген. – Наши лошади тяжелы на ногу, все, кроме Крошки, но куда же она одна на двоих! Вот если б нам заполучить ту пару, что там за изгородью!

– Что это за пара?

– Да болдвудовские Красавчик и Милка.

– Постойте-ка здесь, я мигом слетаю, – сказал Габриэль и побежал по склону холма к ферме Болдвуда.

– Фермера Болдвуда нету дома, – заметила Мэриен.

– Вот и хорошо, – отвечал Когген. – Я знаю, по какому делу он отлучился.

Не прошло и пяти минут, как прибежал Оук, в руке его мотались два недоуздка.

– Где вы их разыскали? – спросил Когген и, не дожидаясь ответа, перемахнул через изгородь.

– Под навесом. Я знаю, где они лежат, – на ходу бросил Габриэль. – Умеете вы, Когген, скакать без седла? Некогда седлать.

– Скачу на славу! – похвастался Джан.

– Мэриен, ложитесь спать! – крикнул Габриэль, перелезая через изгородь.

Они спрыгнули с изгороди прямо на выгон Болдвуда и спрятали от лошадей недоуздки в карман. Видя, что к ним подходят с пустыми руками, лошади и не думали сопротивляться, их схватили за холку и ловко взнуздали. За неимением мундштука и узды сделали из веревки импровизированную уздечку. Оук вспрыгнул прямо на спину своей лошади, а Когген взобрался на свою с бугра. Выехав за ворота, они поскакали галопом в ту сторону, куда умчался грабитель на лошади Батшебы. Они еще не знали, кому принадлежит экипаж, в который запряжена лошадь.

Через несколько минут они достигли Нижнего Уэзербери. Внимательно оглядели тенистую рощицу возле дороги. Цыган не было.

– Негодяи! – воскликнул Габриэль. – И след простыл! Куда же теперь?

– Куда? Прямо вперед, яснее ясного! – отвечал Джан.

– Что ж! Лошади у нас резвые, и мы наверняка их нагоним, – заявил Оук. – С богом!

Впереди уже не слышно было стука копыт. Когда они выехали за пределы Уэзербери, убитая щебнем дорога стала более глинистой и мягкой, прошедший недавно дождь придал ей известную упругость, однако грязи не было. Они подскакали к перекрестку. Вдруг Когген остановил Милку и спрыгнул наземь.

– В чем дело? – спросил Габриэль.

– Стука не слыхать, так надобно разыскать ихние следы, – заявил Джан, шаря у себя в карманах. Он чиркнул спичкой и нагнулся к земле. В этих местах ливень был еще сильнее, и следы пешеходов и лошадей, оставленные до грозы, были размыты, сглажены водой и превратились в крохотные лужицы, огонек спички отражался в них, словно в человеческих зрачках. Но одни следы были совсем свежие, не заполнены водой, и две колеи, в противоположность остальным, не превратились в маленькие канавки. По следам копыт можно было определить, каким аллюром бежала лошадь: следы были парные, с промежутками в три-четыре фута, причем отпечатки правых и левых копыт приходились друг против друга.

– Ровнехонькие! – воскликнул Джан. – По следам видать, что полный галоп. Не диво, что нам ничего не слыхать. А лошадь в упряжке, взгляните-ка на колеи!.. Стойте! Да это наша кобыла, она самая!

– Почем вы знаете?

– Старина Джимми Гаррис подковал ее на прошлой неделе, и я распознаю его ковку среди тысячи других!

– Остальные цыгане, видать, отправились раньше, либо другой дорогой, – заметил Оук. – Вы здесь не приметили больше никаких следов?

– Нет.

Довольно долгое время они скакали в томительном молчанье. У Коггена был с собой старинный томпаковый репетир, унаследованный от какого-то именитого предка; репетир прозвонил час. Джан зажег вторую спичку и снова начал обследовать дорогу.

– Теперь это легонький галоп, – заявил он, отбрасывая горящую спичку. Здорово швыряет двуколку. Ясное дело, загнали кобылу спервоначалу. Ну теперь-то уж мы их нагоним.

Вскоре они въехали в Блекморскую долину. Часы Коггена пробили два раза. Когда они вновь поглядели на дорогу, отпечатки копыт тянулись прерывистыми зигзагами, совсем как фонари вдоль улицы.

– Это рысь, я уж знаю, – сказал Габриэль.

– Перешла на рысь, – весело отозвался Когген. – Дайте срок, мы их перехватим!

Они проскакали во весь дух еще две-три мили.

– Одну минутку! – воскликнул Когген. – Посмотрим, каким ходом она брала этот пригорок. Это многое нам скажет.

Он чиркнул спичкой по своим крагам, и началось обследование.

– Урра! – вырвалось у Коггена. – Она тащилась в гору шажком – трюх, трюх! Бьюсь об заклад, еще миля-другая, и мы застукаем их!

Промчались еще три мили, все время прислушиваясь. Нельзя было уловить ни единого звука, кроме глухого шума воды, падавшей в запруду сквозь промоину в плотине, и невольно рождались мрачные мысли о том, как просто уйти из жизни, бросившись в воду. Когда они подъехали к повороту, Габриэль соскочил с лошади. Теперь следы были единственной путеводной нитью, и приходилось тщательно их разглядывать, чтобы не смешать с другими отпечатками, только что появившимися на дороге.

– Что бы это было?.. А! Догадываюсь! – проговорил Габриэль, взглянув на Коггена, водившего спичкой над следами у самого перекрестка. Джан устал не меньше загнанных лошадей, но упорно рассматривал загадочные отпечатки. На этот раз виднелись следы только трех подков. Вместо четвертой – маленькая впадина. Так повторялось и дальше.

Он сморщил лоб и протяжно свистнул: «Фью!»

– Охромела, – сказал Оук.

– Да. Красотка охромела. На левую переднюю, – медленно добавил Когген, не сводя глаз со следов.

– Едем дальше! – воскликнул Габриэль, вскакивая на взмыленного коня.

Дорога почти повсюду была в хорошем состоянии и не уступала любому большаку, хотя это был самый обыкновенный проселок. Сделав последний поворот, они выехали на дорогу, ведущую в Бат. Когген воспрянул духом.

– Здесь мы его и сцапаем! – воскликнул он.

– Где?

– У Шертонской заставы. У этих ворот сторож такой соня, каких не сыщешь во всей округе, до самого Лондона. Звать его Дэн Рендал. Я знавал его, когда он служил еще на Кэстербриджской заставе. Лошадь охромела, да еще застава, дело наше верное!

Теперь они ехали медленно, с большой оглядкой. Они не проронили ни слова, пока не увидели перед собой на темном фоне листвы пять белых перекладин шлагбаума, преграждавших путь.

– Тсс! Подъехали, – прошептал Габриэль.

– Сворачивайте на траву, – бросил Когген.

Какой-то темный предмет резко выделялся на самой середине белого шлагбаума. Раздавшийся оттуда крик нарушил глубокое молчание ночи:

– Эй! Эй! Откройте ворота!

Очевидно, то был уже повторный окрик, хотя до сих пор они ничего не слышали, ибо не успели они подъехать, как дверь сторожки отворилась и оттуда вышел полуодетый сторож с фонарем в руке. Лучи фонаря выхватили из мрака всю группу людей.