Красавица некстати - Анна Берсенева

И вдруг он увидел, что из соседнего окна выглянула женщина. Собственно, в этом не было ничего необычного – почему бы ей не выглянуть утром из окна, не подышать свежим воздухом? Но то, что она сделала потом, выглядело ошеломляюще. Открыв окно пошире, женщина встала на подоконник и шагнула вниз, на полосатую маркизу, которая была растянута прямо под ее окном, затеняя летнюю веранду гостиничного кафе. Она шагнула, будто вздохнула – так безоглядно, так легко, что Павел чуть не вскрикнул. Ему показалось, сейчас она покатится по ходуном заходившей маркизе и упадет на каменную мостовую. Но она не упала – сделала несколько пружинистых, как на батуте, шагов и так же стремительно, как только что выпрыгивала из окна, скользнула вниз по столбу, поддерживающему маркизу. Через полминуты Павел увидел, что она уже идет по улице прочь от гостиницы, все убыстряя шаг.

Ему почему-то показалось, что настроение у нее совсем не радостное. Хотя с чего бы можно было такое подумать? Ничто в ней об этом не свидетельствовало. Она была высокая, статная и шла легко. Тонкие каблуки стучали по мостовой и, казалось, выбивали искры из старых камней. Черное платье волновалось у ее колен. Сумочка в виде полумесяца была зажата под мышкой. Она обернулась на ходу, взглянула на окно, из которого только что выпрыгнула. Павел даже издалека увидел, как сверкнули ее глаза.

И тут он узнал эту женщину! Конечно, он видел ее на площади – еще днем, во время Блистательного Патума, а потом и ночью. Собственно, весь город, включая приезжих, сутки напролет был на площади, но именно эту женщину он запомнил. Она стояла рядом с мужчиной, похожим на пирата, и смотрела на него с таким счастливым смятением, что Павел почувствовал что-то вроде легкого укола зависти. Но главное, из-за чего он обратил на нее внимание, были ее слова про какие-то дурацкие конфеты из разноцветных звездочек. Гришка, который вопреки ожиданиям не впечатлился огненным праздником, а испугался его до дрожи и слез, от слов этой женщины перестал плакать, как по мановению волшебной палочки. Павлу пришлось пообещать, что он непременно конфеты из звездочек отыщет.

– Ты у той тети спроси, – посоветовал Гришка. – У нее они точно есть.

– Почему ты решил?

– Ну, она же волшебница.

– Ты думаешь? – усмехнулся Павел.

В волшебниц он не верил даже в детстве. Но когда увидел, как эта женщина идет по улице и как платье волнами ходит у ее колен от стремительных шагов, то подумал: точно, волшебница. И, ни о чем больше не думая, вышел из номера, сбежал по лестнице вниз, на улицу, и пошел вслед за нею к бульвару.

Правда, одна мысль у него в голове все же мелькнула.

«Опять? – была эта мысль. – Мало тебе? Снова на такое вот потянуло?»

Но додумывать эту мысль до логического завершения, то есть до того, чтобы вернуться в номер и забыть про эту женщину, Павел не стал. В конце концов, ему нужны были конфеты из разноцветных звездочек. И только она могла знать, что это такое.

– Извините, Павел Николаевич, я заставила вас ждать!

Павел вздрогнул. Голос ворвался в его мысли, как вихрь.

Впрочем, обладательница этого голоса на сей раз никакой вихрь не напоминала. И ничего необычного не делала. Просто стояла на пороге своего кабинета – секретарша попросила его подождать буквально пять минут, пока Вера Игнатьевна закончит телефонные переговоры, – и смотрела на него с той грамотно отмеренной приветливостью, с которой и следует смотреть на потенциального клиента.

– Ничего, – сказал Павел. – Мы не торопимся.

– Вы привели Гришу? – улыбнулась она.

– И Антона.

– А третий ваш мальчик?

– Не захотел.

– Жаль. Ну ничего, поработаем с двумя. Может быть, и вы тоже решите заниматься? Мы могли бы подобрать группы так, чтобы занятия у вас и у детей совпадали по времени.

– Спасибо. В этом нет необходимости.

– А где же ваши дети?

Она заглянула ему за спину. Во всем ее поведении была теперь одна лишь непринужденная воспитанность. Ничего такого, что изумило его там, в Пиренеях, что должно было бы даже напугать, учитывая все обстоятельства его жизни. Но не напугало.

Сейчас ему, опять-таки согласно формальной логике, должно было бы стать скучно от ее абсолютной обыденности. Но не становилось. Наверное, дело было в том, что она и сейчас была такая же красивая, как там, на утреннем бульваре. Только тогда вся ее красота состояла из волнения и гнева, а теперь это была просто красота, сама по себе. Единая и неделимая.

Это, конечно, и должно было вызывать у него живой интерес, как у всякого нормального мужчины. Нечему было удивляться.

Но он удивлялся. Что-то здесь было не то. Не так, как обычно.

– Где же ваши мальчики? – повторила Вера Игнатьевна.

Павел опомнился. Что, в самом деле, стоит как блаженный!

– Внизу ждут, – ответил он. – Гришка прямо сейчас готов заниматься.

– Ой, с Гришей прямо сейчас не получится, – расстроилась Вера Игнатьевна. – У нас с маленькими одна чудесная девушка работает. Просто педагогический гений, честное слово! Но она до следующей недели в отпуске. Вот старшего – ему сколько, лет пятнадцать, наверное? – можно прямо сегодня протестировать. Я и протестирую.

– Старший как раз не жаждет. Только за компанию явился.

– А знаете, – предложила она, – давайте я все-таки и с Гришей прямо сегодня поговорю. Чтобы он не разочаровался, что зря пришел.

– Спасибо.

Павел с трудом сдержал улыбку. Он впервые видел, чтобы человек, не знающий Гришку, сразу отнесся к нему как ко взрослому. Наверное, Вера Игнатьевна все-таки боялась упустить клиентов. Интересно, много ли народу ходит в ее школу?

Когда они спустились в холл, Антон разговаривал по телефону, и лицо у него было какое-то резкое. Увидев отца, он быстро спрятал трубку в карман.

– Здравствуйте, – сказала Вера Игнатьевна. И улыбнулась. – Какие-то вы здесь не такие, как в Берге.

– А вы точно такая! – выпалил Гришка. Он смотрел на нее, открыв рот. – Ужасно красивая. Зря папа не верит, что вы волшебница!

Она на секунду смутилась от такого заявления. Но тут же рассмеялась.

– Пойдем, Гриша, – сказала она. – Тебя как зовут? – обернулась она к Антону.

– Ну, Антон, – процедил тот с нахальным прищуром, после которого только и оставалось, что цыкнуть на пол длинным плевком.

Она не обратила ни на тон, ни на прищур ни малейшего внимания.

– А меня Вера Игнатьевна Ломоносова. Пойдемте ко мне в кабинет. Я с Гришей побеседую, а Антон, если хочет, в квест пока поиграет. Мне его американцы вчера подарили, у нас такого еще нету.

Прищур мгновенно исчез – в глазах у Антона мелькнул живейший интерес.

– А я? – спросил Павел. – Для меня у вас чего-нибудь интересного не найдется?