Блик - Рейвен Кеннеди

Рип опускает голову, поворачивается, и наши взгляды встречаются. Раньше я думала, что его глаза черные, как бездонная пропасть, но я ошибалась. Его взгляд не удушающий и не бездушный. Когда он смотрит на меня, в его глазах что-то мелькает.

Боюсь, если засмотрюсь на него, то же самое промелькнет и в моих глазах. Я снова отворачиваюсь, воспользовавшись небом как предлогом.

Между мной и Рипом установилось временное перемирие, и я чувствую такое облегчение, будто с моих плеч свалился груз.

Когда падает еще одна звезда, я размышляю, как бы выразить свою благодарность, и решаю добровольно сказать правду.

– Ты спрашивал, откуда я родом, но я не ответила.

Я чувствую, как Рип смотрит на меня, его глаза впитывают правду, как пересохший лист – росу.

– Я бывала во многих местах. Я, разумеется, из Хайбелла, а до этого жила в деревнях Второго королевства. Одна из них называлась Карнит, – голос едва не срывается от этого названия, но мне удается себя сдержать. – А до нее – морской порт на одном из побережий Третьего королевства.

Тот океан сильно отличался от этого. Я помню запах тамошнего пляжа, кишащие народом рынки, берег, заполненный лодками и шумными людьми.

– Корабли всегда приходили полнехонькими, а уходили пустыми. Там никогда не смолкал людской гомон. Постоянно пахло рыбой и железом. Часто шел дождь, – говорю я голосом, похожим на колыбельную.

– А до этого? – осторожно спрашивает Рип, и внезапно сердце начинает ощутимо биться в груди, потому что думать о том месте, вспоминать его больно.

Я уже очень-очень давно не произносила его вслух. Лишь осмеливалась мысленно шептать на пороге сна.

– Эннвин, – шепчу я. – Я была в Эннвине, в царстве фейри.

От тоски по дому в груди раздается болезненный треск, словно звезда появляется из своей скорлупы.

Двадцать лет. Я не была дома двадцать лет. Двадцать лет минуло с тех пор, как я дышала его свежим воздухом, гуляла по сладкой земле, слышала песню солнца.

После моего признания мы с Рипом еще долго смотрим на скорбящую луну. Больше не разговариваем, просто сидим на камнях, в нашем молчании нет неловкости или напряжения. Быть может, для нас эта ночь сродни утешению. Мы оба представляем частичку дома, и, возможно, по родине мы и скорбим сильнее всего.

Когда я начинаю трястись от холода и плотнее кутаюсь в пальто, Рип это замечает. Я быстро натягиваю на голову капюшон, а командир встает с камней.

– Пора уходить, Золотая пташка.

Сердце сжимается, стоит услышать это прозвище, но я поднимаюсь вслед за Рипом. Когда вернусь к Мидасу, мне будет этого не хватать. Будет не хватать его.

От этого осознания, этого пробудившегося во мне ощущения кажется, будто весь мир уходит из-под ног. Словно если я сейчас взгляну наверх, то увижу землю, пока сама бреду по небу.

Сильнее изумляет только то, что эти чувства кажутся правильными.

Я буду скучать по Рипу и уже не смогу лгать себе об этом.

Он помогает мне перелезть через камни, а потом провожает в лагерь. Голубой свет луны меркнет, звезды в небе снова становятся тихими и ясными, как высохшие слезы.

Когда мы подходим к палатке, Рип останавливается.

– Завтра ночью мы прибудем в замок Рэнхолд.

Пульс становится чаще.

– Уже?

Рип кивает, смотря на меня в упор с непроницаемым лицом.

– Король Ревингер прибудет на встречу с Мидасом.

От охватившего все мое тело страха чувствую, как округляются глаза.

– Твой король тоже приедет?

– Тебе нужно подготовиться.

Хочу попросить его уточнить, спросить, к чему именно мне нужно готовиться, но Рип уже уходит.

Король Рот едет.

И все же я не уверена, перед встречей с кем волнуюсь больше – с ним или с Мидасом.

Аурен

Если вчера солдаты выглядели угрюмыми, сегодня их мрачный настрой сменился напряженностью. И это напрямую связано с виднеющимся вдалеке сооружением с острыми шпилями.

Несколько часов назад мы вошли в столицу Пятого королевства и оказались прямо напротив замка Рэнхолд. Сразу за ним – горы из сияющего льда, граничащие с переливающимися равнинами гладкого снега.

Незадолго до наступления ночи в воздухе повисла белая пелена густого тумана. Будто все облака разом сбились в кучу, чтобы сшить для неба наряд, юбки которого тянутся за горизонт.

Город Рэнхолд кольцом окружает замок, и с моей позиции на возвышающемся холме можно разглядеть магазинчики, трущобы, поместья побольше.

Какое-то время я пыталась заснуть, но потом махнула на это рукой. И с тех пор во все глаза смотрю на Рэнхолд. Стоя спиной к лагерю, взираю на город, блуждая взглядом по горящему в домах свету и освещенным фонарями улицам.

– И чего ты тут стоишь совсем одна, Золотце? – Джадд приближается ко мне привычной для него вальяжной походкой, его желтые волосы почти светятся.

– Не могу уснуть, – отвечаю я и опять поворачиваюсь ко дворцу.

Где-то в этом замке Мидас. Интересно, чем он занимается, с кем он. Интересно, знает ли он, что я здесь.

В эту минуту он, возможно, смотрит в окно замка, наблюдая за армией Четвертого королевства на самой границе Рэнхолда, где мы разбили лагерь. Возможно, он смотрит на меня.

Джадд что-то ворчит, его брюзжание без слов говорит, что Рэнхолд у него как на ладони, и он не в восторге.

– Пойдем, у меня есть для тебя дельце.

Он поворачивается и начинает уходить, и мне приходится поторопиться, чтобы его нагнать.

– Что за дельце?

Джадд косится на меня.

– Увидишь.

Моментально заинтересовавшись, я послушно иду за ним через весь лагерь. Он не завязывает разговор, поэтому я старательно следую за ним. Капитан вынуждает нас протиснуться между палатками и пройти мимо костров.

Солдаты, которые попадаются на нашем пути, кивают Джадду, поднимают руки или наклоняют головы в качестве приветствия. Похоже, большинство сегодня решило забыть про сон. Быстро приближается рассвет, а с ним, возможно, и война.

– Ты скажешь, куда мы все-таки идем? – спрашиваю, когда появляется ощущение, будто мы бредем целую вечность.

– Тсс, – шикает он на меня.

Я открываю рот, чтобы спросить, какого черта происходит, но он, словно почувствовав, многозначительно на меня поглядывает.

Я шумно вздыхаю, но продолжаю молчать.

Через несколько минут улавливаю женские голоса. Оглядываюсь по сторонам. И действительно: вокруг костра собрались женщины-солдаты, и одна из них – Лу.