Украденный сон - Александра Маринина

Ларцев медленно кивнул. Насте показалось, что в глубине егоглаз что-то дрогнуло. Или ей только почудилось?

– И что мы должны делать, чтобы он нас не застрелил? –деловито осведомился Леша, как если бы речь шла не о шантаже и смерти, а о том,как обращаться с водопроводным краном, чтобы он не сломался.

– Мы должны сидеть дома и ни с кем не встречаться.Звонить можно, но разговаривать только на нейтральные темы.

– Что может быть слаще тюремной камеры, если делишь еес любимой женщиной! – усмехнулся Леша. – И надолго нам такое счастье привалило?

– Дней на пять. Пяти дней хватит, майор? – обратиласьона к Ларцеву.

– Успеют твои друзья за пять дней замести все следы?

И снова в глубине зеленых Володиных глаз почудилось Настекакое-то движение, на этот раз она ощутила его более явственно и поняла, чтонашла верный тон, что еще немного – и Ларцев очнется, придет в себя и посмотритна ситуацию трезвыми глазами. Пока это не произойдет, он может выстрелить влюбую секунду, среагировав на малейшее движение и даже на посторонний звук, навнезапный телефонный звонок. Самое главное – не сбиться с найденного тона.Только бы Лешка не ляпнул чего-нибудь!

– А за хлебом можно сходить? – продолжал выяснятьЧистяков, словно и не было рядом смертельной опасности, а была простонеобходимость немного изменить режим.

– Нельзя, Лешенька. Из квартиры выходить не нужно, –терпеливо объясняла Настя, не сводя глаз с Ларцева.

– А мусор вынести? – иногда профессор Чистяков проявлялпросто-таки чудеса дотошности. А Настин друг юности Лешка, рыжий, лохматый,рассеянный и чудной, ее первый мужчина и самый близкий человек, бывал порой наудивление прозорлив и догадлив.

– Мусор вынести можно, – великодушно разрешила Настя,продолжая следить за Володей. «Поддается, – обрадовано думала она, –поддается».

– Нет, я все-таки не понимаю, как же без хлеба? –сердито сказал Леша. – В магазин я сегодня сходил, к Новому году купил кучупродуктов, так что пять дней мы нормально продержимся, но хлебом-то я незапасся на такой срок. И молоком, между прочим, тоже. Я без хлеба и молока немогу, ты же знаешь, Настасья. Ты попроси своего майора, может, он сделаетпоблажку?

«Перебор, – быстро подумала она. – До сих пор Леша делал всеправильно. Ситуацию надо довести до абсурда, тогда она перестанет казатьсясерьезной. А вот насчет поблажки – это уже ерничество. Как бы Ларцев невзбрыкнул».

Ларцев упорно смотрел в стену. Настя смотрела на Ларцева.

Леша Чистяков смотрел на Настю. И он заметил, какнепроизвольно дрогнули ее губы, готовые недовольно скривиться.

– Ладно, ребята, – миролюбиво произнес Леша, будтоничего особенного и не произошло. – Я в ваши дела не лезу. Раз надо – значитнадо, чего ж тут обсуждать. Работа у вас специфическая, мне все равно ее непонять.

Только вы мне объясните, при чем тут табельное оружие майораЛарцева.

– А при том, – тихо ответила Настя, – что майор Ларцевсчитает меня безмозглой и бездушной тварью. Его дочь похитили, и возвращениедевочки полностью зависит от моего, то есть от нашего с тобой, поведения. И ондумает, что я могу сделать что-нибудь такое, что может повредить ребенку. Ондумает, что для меня чужой ребенок – это пустой звук, потому что своих детей уменя нет и отцовских чувств мне не понять. Он считает, что я могу наплевать наодиннадцатилетнюю девочку.

Леша перевел напряженный взгляд на Ларцева.

– Ты что, действительно так считаешь?

Ларцев не шелохнулся. Он стоял боком к Леше, и о том, чтопроисходит с ним, Чистяков мог судить только по Настиному лицу, на котором, какв зеркале, отражались малейшие изменения мимики их ночного гостя. По тому, какзатрепетали крылья ее носа, как внезапно запали щеки и четче обозначилисьскулы, он понял, что настал момент наивысшего напряжения. Нужен последнийтолчок, после которого Ларцев либо выстрелит, либо опомнится.

Толчок должен быть легким, незаметным, но безупречно точным.И этот толчок должен сделать он, Чистяков. Сейчас он – на манеже. На негосмотрит весь зал, и он должен произнести реплику, после которой зрители либовзорвутся аплодисментами за эффектно законченную репризу, либо забросают егогнилыми помидорами за скучный и безлико исполненный номер.

– Ну и дурак же ты, майор! – в сердцах сказал Леша,вложив в свои слова как можно больше искренности.

Настино лицо сразу смягчилось, и он понял, что попал точно вцель.

Ларцев вышел из оцепенения, спина расслабилась, головаопустилась. Он ссутулился и в один миг будто постарел лет на десять.

– Обещай мне, что ты сделаешь все как надо. Обещаешь?

– Ну конечно. Конечно, обещаю, – мягко ответила Настя.– Не волнуйся. Пойдем на кухню, там теплее.

В молчании они пили кофе с печеньем и думали об одном и томже. Когда часы показали ровно два, Настя, встретилась глазами с Ларцевым. Обамедленно поднялись и пошли в комнату, где стоял телефон. Через минутуоглушительно прозвенел звонок.

Сорокашестилетний Евгений Морозов считал себя неудачником.

Большинство его ровесников уже стали подполковниками, а то иполковниками, а он так и засиделся в капитанах, не получив даже майорскойзвезды.

Основным его занятием был розыск без вести пропавших людей,а также скрывшихся от следствия и суда подозреваемых и обвиняемых. Работаказалась ему серой и безрадостной, он уже давно расстался с надеждой напродвижение по службе и скучно и безынициативно «дорабатывал» до пенсии.

В последние годы он начал пить, понемногу, но регулярно.

Настю Каменскую он невзлюбил сразу, с самого первого дня ихсовместной работы. Во-первых и в-главных, его приводила в бешенство мысль отом, что он должен работать бок о бок с этой пигалицей, которая младше егобольше чем на десять лет, а уже дослужилась до майора. Да не просто работать, аподчиняться ей! Большего удара его самолюбию нельзя было нанести. Во-вторых, онне понимал и не признавал методов ее работы. Заумь какая-то: архивные дела,книжки на иностранных языках, бесконечные допросы-передопросы, скрипичный ключи прочая муть. Его, Морозова, в свое время учили работать по-другому, не сидетьс умным видом на диване, а брать ноги в руки и искать, искать, искать… Не зряже служба, которой он посвятил свою жизнь, называется «уголовный розыск». Вотименно, розыск, а не что-нибудь другое. А один из главных методов его работыназывается личным сыском. И ни про какие аналитические методы он и слыхом неслыхивал, да и знать о них не хотел.

Злость на девицу с Петровки, 38 привела капитана Морозова кплодотворной идее раскрыть убийство Вики Ереминой самому. Самостоятельно. Водиночку. Назло всем. В отделении милиции, где он работал, недавно открыласьвакансия, заняв которую можно было быстро получить звание майора, а еще черезчетыре года – подполковника. Это был хороший шанс, и упускать его было быглупо. Нужно добиться успеха, яркого, громкого, утереть нос сыщикам из МУРа.Тогда и начальник отделения будет доволен, он тоже недолюбливает элиту из ГУВД.Но посвящать начальника в свои планы Морозов пока не собирался.