Теория судного дня - Алексей Аникин

Он ожидал, что сейчас они перейдут прямо к делу, но бессмертный наоборот, уводил его в сторону. Майор решил просто ждать в таком случае, параллельно продолжая думать над своей ситуацией.

- Но ферзи не самые главные. Есть фигуры главнее, - Мудрый Камуи указал на другую, тоже большую фигуру, - Это короли. Они медленные, как пешки. Атаковать не могут, тоже ходят по одной клетке. Они беззащитны перед атакой вражеских боевых сил. Но на самом деле они – это самое ценное, что есть у каждого игрока. То, что он не может позволить себе потерять. Если умрут все пешки, не страшно. Даже если умрет ферзь – тоже не страшно. Можно попытаться сделать нового, или сражаться без него. А вот если падет король – это действительно конец.

Камуи помолчал, крутя в руках фигурку короля.

- У каждого из нас есть свой король. И у тебя есть, и у меня. И даже у Ханзо. У всех, - продолжил «элита», - То, ради чего мы отдадим свою жизнь, не задумываясь. Таковы правила игры, как я уже сказал. Первым ходом сразу ставить под угрозу короля, вынуждая противника сделать нужный ход – это очень грубо. Да, скорее всего это сработает. Но это слишком очевидное нападение. Если оппонент достаточно умен, он просто спрячет его и атакует в ответ с удвоенной силой, уже зная направление твоей собственной атаки. А ты, майор, явно не дурак. Твоя сдержанность, свойственная по-настоящему дисциплинированным «судьям», может вводить в заблуждение кого угодно, только не меня. И я бы не хотел иметь врагом такого умного игрока.

- А мы враги? – прямо посмотрел на него Берсерк.

- Пока что нет, - спокойно выдержал его взгляд Мудрый Камуи, - И как я сказал, надеюсь ими не будем. У меня нет желания призывать тебя стать ферзем. Ты сам этого добьешься. Если захочешь. Ты ведь знал, у меня нет ни одного псионного дара? Ни телепатии, ни пророчества, ничего. Только разум смертного и долгая-долгая жизнь.

Таких подробностей Берсерк не знал, он почему-то думал, что у всех «элит» есть куча преимуществ перед простыми смертными, включая псионику. И теперь это новое знание заставило его по-новому взглянуть на Камуи.

- Принимать или нет наше предложение, решать тебе, - бессмертный поднял руку, остановив Берсерка, который сразу же хотел сто-то сказать, - Но сначала выслушай меня, пожалуйста.

Майор кивнул, ведь выбора у него особо и не было.

- Само бессмертие мало что значит. Ресурсы? Креды? Райская жизнь в городах-эдемах? Уж поверь мне, такому как ты, это очень быстро наскучит, - Мудрый Камуи как-то грустно усмехнулся, - Я вижу в тебе неугасимое пламя, эту самую жажду справедливости, которая будет перемалывать все на своем пути. Она принесет тебе очень много горя, но ты не свернешь с пути. Ибо ты «судья» не по призванию, а по рождению. Ты создан быть тем, кем ты стал. Я это очень уважаю. Люди, у которых есть свои принципы, которые они чтут свято – лучшие люди среди всей грязи этого загнивающего мира. Таких немного осталось. О, не думай, что я пытаюсь подсластить фиброзу, вовсе нет. Просто наблюдение.

«Он прав?» - майору было лестно услышать о себе такое из уст бессмертного, но по правде говоря, он лично сомневался в своей подобной моральной устойчивости и безоговорочной преданности Боевому Уставу.

Сейчас ему слишком хорошо показали, что всегда найдется слабое место в любом силовом доспехе, каким бы прочным не казался он на первый взгляд. Мудрый Камуи верно сказал – свой «король» есть у всех. Любого можно схватить за яйца.

- Так вот, магистр Анубис, он из твоего рода, подобен тебе. Только понимает высшую справедливость немного по-своему. Но это ладно, все мы не без греха, - продолжил Камуи, - Одно время мы с ним очень хорошо сотрудничали. И даже небезызвестный тебе инцидент на Вуле не пошатнул наш союз. И когда развернулась вся эта эпопея с раскопками Игниса и строительством Врат, мы действовали согласно законам, каждый со своей стороны поддерживая баланс. Но сейчас все очень быстро меняется, и если человечество вновь откроет путь во Внешний Космос, старый закон станет не нужен. Кто знает, что там ждет нас? Действительно ли старая Империя пала? Пала она ли от Чумы, или от чего-то иного, что мы просто называем Чумой? Очень много вопросов, очень много рисков. Итсура считает, что мы должны рискнуть. Отбрасывая его неустрашимую храбрость, в его словах все же есть логика. А она такова, что вот уже более 1000 лет мы живем в одном и том же пространстве, доедая объедки былого величия. Как ни крути, когда-то все это закончится. Древние машины перестанут работать, ресурсы истощатся окончательно. Человечество тихо-мирно угаснет, или вернется в пещерный век без возможности когда-нибудь снова летать к звездам. Именно поэтому Итсура настаивает на прыжке. Но он упускает 2 очень важных фактора. Первый – очевидно, что мы утратили прежние великие технологии. Мы ничтожно слабы по сравнению с нашими предками. Если опасность, называемая Чумой, все еще находится там, и она активна, то прыжком через врата мы совершим коллективный акт самоубийства.

- А второй фактор? – спросил Берсерк, внезапно этот разговор ему начал казаться копией его разговора с магистром Анубисом на «Алой Розе Печали».

- А второй, мой воин справедливости, заключается в том, что наше общество так же деградировало в моральном плане, как и в технологическом, - Мудрый Камуи указал в сторону бунгало, из которого только что вышел майор, - Ты не можешь отрицать, что если наша раса в теперешнем состоянии вырвется на полный простор, да еще получив неограниченный доступ к мощи древних, все законы будут попраны. О турнирах все забудут, начнется самая жестокая война, которую мы даже себе представить не можем. Мы сами себя уничтожим в любом случае – с помощью Чумы или без.

«То же самое, что говорил мне магистр!» - пронеслось в голове Берсерка, - «Неужели Камуи тоже?..»

- Да, ты правильно понял. Прыжка не должно случиться, - сказал Камуи, глядя на него, - Точнее, должен прыгнуть один Итсура, и больше никто. В нем я уверен, как в себе. Если он встретит там нечто ужасное, он будет биться до конца, и не даст проникнуть древней беде в наш Внутренний Космос. Он по-своему защищает всех людей. Это его король. Что до остальных людей, смертных