Теория судного дня - Алексей Аникин

не видать никогда. Упускаешь свой шанс. Если вдруг передумаешь – только намекни. Мое предложение в силе, пока ты здесь. Потом уже не будет.

Перестав обращать внимание на резвящихся в воде близняшек, Ханзо Просветленный подошел к ложу и опустился на него, непринужденно развалившись в расслабленной позе. Хотя по его поведению и взгляду было ясно, что теперь он предельно серьезен.

- Давай напрямую, пес… Ой прости, воин флота Белой Звезды, - холодно оскалился бессмертный без всякого сожаления, - Мне лень тратить время на тебя, так что слушай внимательно и сосредоточенно. Битва Судного Дня вот-вот начнется. Нам нужно, чтобы ты выступил на нашей стороне. На нашей, я имею ввиду Санктус, меня, Итсуру и Камуи. Не ссы, заставлять переходить на сторону «Гидры» тебя не будем. Это долбоебизм. Всего-то нужно сделать одно небольшое дельце. Слушаешь меня?

- Слушаю, - ответил Берсерк, собравшись, поняв, что важный момент наступил, - В чем суть?

- Так вот, букашка, суть в том, что я могу дать тебе больше, чем ты того заслуживаешь, - Ханзо вытащил из скрытого кармана туники горсть ярко-красных мерцающих капсул с «Амброзией», которые майор безошибочно узнал, - Я в курсе, что у старого пса Анубиса есть сколько-то этого дерьма. Возможно, он даже предлагал тебе это в качестве награды. Но ты же понимаешь, что ты на самом деле никогда не получишь из его рук настоящего бессмертия? Ты ему нужен, как расходный материал. Это всего лишь стимул. Все вы ничего не значите для него, он вас разменяет при необходимости, понял? А необходимость вот-вот наступит, Врата уже почти готовы.

Ханзо Просветленный небрежно бросил капсулы с чудесным вещество на стол. Часть из них попала в блюдо, застряв среди фруктов, часть упала на пол, разлетевшись в стороны.

- Мы же можем дать тебе не просто вечную жизнь, но и статус. Псы никогда не станут «элитами», ваш дурацкий Устав запрещает это, а вы, как ебанутые, ему следуете беспрекословно, - продолжал Ханзо, - Мы же дадим тебе все это, все, что ты видишь. Слава, почет, чистый воздух, вкусная еда. Любое количество женщин, ну или мужчин, если ты пожелаешь. Возможность делать все, что угодно. Ты, конечно, скажешь, что я горазд пиздеть, и кину тебя так же, как и твой магистр. Но подумай своей смертной башкой, нахуя нам было рисковать, тащить тебя сюда? Старая псина нам этого так не оставит. Понимаю, у вас на всех одна собачья извилина, и та прямая, как гладиус. Но хоть раз в своей никчемной жизни, открой свои глаза и посмотри на один-единственный шанс. Нам тоже не сильно надо выебываться из-за какого-то жалкого смертного типа тебя. Поэтому лови удачу за хуй. Ну или не лови. Мы, между прочим, могли бы подойти с другой стороны. Думаешь, у нас не нашлось бы возможности зацепить тебя за живое? Не сомневайся, могли бы подстроить так, что ты бы сам прибежал к нам, умоляя дать тебе выполнить задание. Но мы с добром к тебе, видишь? Я даже подарочек тебе специально сварил – точнее два подарочка. Они тебя до сих пор дожидаются, кстати. Но это сущие мелочи, по сравнению с тем, что ждет тебя в будущем. Если ты согласишься, конечно. Все полностью добровольно и по любви, никакого принуждения и ебанутых фокусов с псионикой, как это любит делать Китсунэ. Соглашаться или нет – решать тебе. Полная свобода воли! Только очень хорошо подумай, прежде чем ты ответишь. Мне бы не хотелось снова встретиться с тобой, но уже в других обстоятельствах, более печальных для тебя. Я не угрожаю, ты не подумай. Ханзо еще не опустился до того, чтобы сводить счеты с ничтожными смертными. Просто безопасность. У каждого есть слабые места, и свои ты знаешь.

В первую очередь майор Берсерк подумал про Суон. Уж если они узнали про Вул, про нее они точно в курсе. На этот раз его действительно поймали. С одной стороны, магистр Анубис с его долгом перед человечеством, с другой «элиты» с их «Амброзией». И между ними, как между молотом и наковальней – его малышка Су.

- Что я должен сделать? – сурово спросил майор, глядя прямо в глаза бессмертному.

- О, вот это другое дело! Взгляд настоящего пса войны! – криво ухмыльнулся Ханзо, - Всего ничего, сущая мелочь! Просто-напросто прервать бесполезную жизнь одной бесполезной букашки по имени Анубис.

Часть 2.9 Старое мясо

Услышав слова Ханзо, майор Берсерк внутренне сжался. Это был удар ниже пояса, и очевидно они рассчитывали этим пробить его в самое сердце. Чтож, им удалось точно попасть в цель. Вот только они не учли одного – Берсерк умел держать удар.

«МЫ НЕ ЛЮДИ, МЫ «СУДЬИ»!» - ревом глоток десятка воинов взметнулось в его мозгу воспоминание из военной подготовки, он вспомнил лица боевых товарищей, и это помогло, - «Спокойно, боец, соберись! Дисциплина! Устав! Я знаю, кто я! Я – воин флота Белой Звезды!»

Это было чистое самовнушение, но именно оно удержало его в стабильном состоянии, потому что при первой мысли, что угрожают не только ему и Анубису, но еще и Суон – злость резанула его так сильно, что он почувствовал, что еще чуть-чуть и у него сорвет крышу. А впадать в неконтролируемую ярость было сейчас самое худшее, что можно было сделать.

Итак, это был шантаж. Прямой, неприкрытый шантаж. Майор не отводил взгляд от «элиты». Безграничная, наглая сила читалась во всем существе бессмертного. И было видно, что он прекрасно понимает свою вседозволенность и пользовался ею намеренно. Сейчас, хоть Берсерк был облачен в силовую броню, а Ханзо всего лишь в легкую тунику – майор до боли отчетливо осознал свою беззащитность.

Всегда, сколько Берсерк себя помнил, он размышлял о приоритете общего блага над личным. Мальчишкой, наблюдая неисчислимые искушения неонового города-чудовища, он видел, как люди пропадают навсегда в его чреве, пойманные на свои слабости. И потом, став уже «судьей», он свято верил в долг и дисциплину, в то, что защита человечества требует полной преданности принципам справедливости, вплоть до отречения от себя самого. Но теперь, оказавшись перед действительно сложным выбором, последствия которого затрагивали не только его, но и того, чем он дорожил больше своей жизни – он внезапно понял насколько это тяжело. Неимоверно тяжело.

«Магистр как будто предвидел все это, говоря мне о сложных решениях», - подумал Берсерк, - «Чума