Призрак Оперы - Гастон Леру

Поэтому у нас появилось большое преимущество перед ним – мыбыли рядом, но он не знал об этом. Сейчас самым важным для нас было не выдатьсебя, и я страшился импульсивности Рауля больше, чем чего-либо другого. Он былна грани того, чтобы прорваться через стены, отделявшие его от Кристины Доэ,чьи стоны, нам казалось, мы слышали.

– Похоронный марш недостаточно бодрый, – продолжал голосЭрика, – но свадебный… Он великолепен! Вы должны принять решение, определиться,чего вы хотите! Что касается меня, то я не могу больше жить вот так, подземлей, в дыре, как крот! «Торжествующий Дон Жуан» завершен, и теперь я хочужить, как все. Хочу, чтобы у меня была жена, как у всех, и чтобы я выходил сней на прогулки по воскресеньям. Я изобрел маску, которая позволяет мневыглядеть, как обычный человек. Станете самой счастливой женщиной. И мы будемпеть для самих себя, одни, мы будем петь, пока не умрем от удовольствия… Выплачете! Вы боитесь меня! Но ведь я не плохой человек. Полюбите меня, и выувидите! Чтобы быть добрым, все, что мне необходимо, это любовь. Если выполюбите меня, я буду нежен, как ягненок, и вы сможете делать со мной все чтохотите.

Стоны, которые сопровождали этот молебен любви, становилисьвсе громче. Я никогда не слышал ничего подобного. Рауль и я поняли, что этиотчаянные стоны исходили от самого Эрика. Что же касается Кристины, то она,вероятно, стояла с другой стороны, безмолвная от ужаса, не имевшая больше силкричать, видя перед собой монстра.

Рыдания Эрика были такими же громкими, как рев, и такими жемрачными, как ропот океана. Наконец три раза вопль вырвался из его горла:

– Вы не любите меня! Вы не любите меня! Вы не любите меня! –Затем его голос стал мягче, и он спросил: – Почему вы плачете? Вы знаете, чтопричиняете мне боль.

Молчание.

Нам это молчание давало надежду. Мы думали только о том, какдать знать Кристине о нашем присутствии. Ведь теперь мы могли покинуть камерупыток лишь в том случае, если она откроет нам дверь, и только при этом условиимы могли помочь ей.

Вдруг тишину в соседней комнате нарушил звук электрическогозвонка. Мы услышали, как Эрик вскочил, а затем его громовой голос: «Кто-тозвонит! Пожалуйста, входите!» – Зловещий смех. – «Кто это беспокоит нас?Подождите меня здесь, я пойду и прикажу сирене открыть дверь».

Шаги удалились, дверь закрылась. У меня не было временидумать о новом ужасе, который вот-вот мог произойти, я забыл, что монстр, возможно,вышел, чтобы совершить новое преступление; я понял только одно: Кристина одна всоседней комнате.

Рауль уже звал ее:

– Кристина! Кристина!

Раз мы слышали, что говорилось в другой комнате, то и нас,естественно, должны были услышать там. И все же Раулю пришлось повторить свойпризыв несколько раз. Наконец слабый голос достиг нас:

– Мне снится – Кристина! Кристина! Это я, Рауль! – Молчание.– Ответьте мне, Кристина! Если вы одна, во имя неба, ответьте мне!

Затем голос Кристины прошептал имя Рауля.

– Да! Да! – закричал он. – Это я! Это не сон! Доверьтесьмне, Кристина! Мы здесь, чтобы спасти вас. Будьте осторожны! Как только выуслышите монстра, дайте нам знать.

– Рауль! Рауль!

Кристина заставила его несколько раз повторить ей, что этоне сон и что он смог прийти к ней в сопровождении надежного человека, которыйзнает секреты Эрика.

Но за радостью, которую мы принесли ей, вскоре последовалновый удар. Она хотела, чтобы Рауль немедленно ушел. Она боялась, что Эрикобнаружит его и убьет без колебаний. Она сказала нам в нескольких поспешныхсловах, что Эрик совершенно сошел с ума от любви и решил убить любого и себя втом числе, если она не согласится стать его женой в глазах гражданских властейи перед священником церкви Мадлен. Он дал ей время до одиннадцати часовследующей ночи все обдумать. Это последний срок. После этого она должна будетсделать выбор, как он сказал, между свадебным и похоронным маршем. И Эриксказал слова, которые Кристина не полностью поняла: «Да или нет, если нет, всебудут мертвы и похоронены». Но я понял эти слова очень хорошо, потому что они сустрашающей точностью соответствовали моим ужасным мыслям.

– Можете вы сказать нам, где Эрик? – спросил я. Онаответила, что он, должно быть, покинул дом.

– Вы можете это проверить?

– Нет. Я связана и не в состоянии двигаться. Услышав это,Рауль и я не смогли сдержать крик гнева. Наша судьба, всех троих, зависеласейчас от Кристины. Нам надо было во что бы то ни стало спасти ее.

– Но где же вы? – спросила она. – В моей спальне всего дведвери, – это та спальня, обставленная мебелью в стиле Луи-Филиппа, о которой явам говорила, Рауль, – Эрик пользуется только одной дверью, но никогда неоткрывает другую, которая сейчас передо мной. Он запретил, мне даже подходить кней, потому что, по его словам, это самая опасная из всех дверей: дверь вкамеру пыток.

– Кристина, мы как раз и находимся по другую сторону этойдвери.

– Тогда вы в камере пыток?

– Да, но мы не видим никакой двери.

– О, если бы я могла дотянуться до нее. Но я постучу по ней,и тогда вы поймете, где эта дверь.

– У нее есть замок? – спросил я.

– Да.

«Она открывается ключом с той стороны, как обычная дверь,но, чтобы открыть ее с нашей стороны, нужно, видимо, найти пружину ипротивовес, а сделать это нелегко», – подумал я.

– Мадемуазель, – сказал я, – нам совершенно необходимооткрыть эту дверь.

– Но как? – спросил плачущий голос молодой женщины.

Мы слышали, как она пытается освободиться от своих пут.

– Нам надо действовать только хитростью, – сказал я. – Мыдолжны найти ключ к этой двери.

– Я знаю, где он, – произнесла Кристина, которая, казалось,устала от предпринимаемых ею усилий. – Но я очень крепко привязана– О! Негодяй!– Она зарыдала.

– Где же ключ? – спросил я после того, как попросил Рауляпредоставить все дело мне – ведь мы не могли терять ни одной секунды.

– В спальне, возле органа, вместе с другим бронзовым ключом,к которому он также приказал не прикасаться. Оба ключа находятся в маленькомкожаном мешочке, который он называет «маленьким мешком жизни и смерти». Рауль!Рауль! Вы должны уйти! Здесь все непонятно и ужасно, и Эрик на гранисумасшествия, а вы в камере пыток! Уходите oai же путем, каким пришли! Почему,почему эта комната так называется?

– Кристина, – произнес Рауль, – мы или вместе уйдем, илиумрем вместе.