Светская дурь - Бен Элтон

Питер еще раньше решил не признавать эту связь ни перед кем, даже наедине с самим собой. Он хотел сначала обсудить этот план с Анджелой, но Саманта помешала, и он знал, что должен начать немедленно. Кроме того, Питер понимал, что современные журналисты готовы на все ради сенсации и что однажды Саманта может прийти к нему с включенным диктофоном в кармане. Поэтому, как только он вышел из лифта и увидел ее, Питер решил утверждать, что каждое слово и каждый случай, когда Саманта будет говорить об их связи, – это полнейшая чушь.

– Саманта, я полностью отрицаю, что между нами были отношения, выходящие за надлежащие рамки работы между членом парламента и его ассистенткой. К сожалению, в свете твоих невероятных и параноидальных обвинений я вынужден отстранить тебя от дальнейшей работы со мной. Если захочешь связаться со мной в дальнейшем, пожалуйста, делай это через юриста. Спокойной ночи.

Она посмотрела на него так, словно он попытался ее убить.

Питер позволил себе одно маленькое отступление от этого твердого заявления.

– Прости. Прости, пожалуйста, – прошептал он. Потом повернулся на каблуках и ушел.

Да, ему было жалко Саманту, но он был практичным человеком, и его мозг работал на полную мощность. Не оставил ли он какой-нибудь компромат, может быть, в ее квартире? На ее одежде? Не было ли где-нибудь остатков спермы, которые могли бы указать на него, как в случае с президентом Клинтоном? Он был уверен, что ничего не было. Если у нее что и было из его вещей, она могла с легкостью взять их из его офиса, чтобы использовать против него. Они только раз были в компании других людей, тогда, на ее дне рождения. Он будет отрицать, что это было, утверждать, что это заговор против него. ДНК? Сколько раз его ненормальный ум спрашивал, не могла ли она спрятать презерватив после того, как занималась с ним любовью, не могла ли она торжественно представить его сперму в суде? Но это невозможно. Даже если бы она и сделала что-то в этом роде, он не обязан соглашаться играть в такие игры. Он министр короны, его нельзя заставить против воли сдать образец своей спермы. В конце концов, это ведь не дело об отцовстве.

Питер чувствовал, что может продержаться на этом. Он знал, что это сработает, и также знал, что это его единственная стратегия.

Повернув за угол и направляясь к двери спальни, которую Анджела Педжет оставила слегка приоткрытой, он услышал, как Саманта начала всхлипывать.

Он проснулся от нежного шепота в ухо.

– Томми… Томми.

Мягкие губы, сладкое дыхание, легкий, но определенно женский аромат духов. Теперь он вспомнил. Он был в постели с ангелом. Он чувствовал, как живые, задорные соски, которые до этого ласкал с такой страстью, касались его плеча, когда она наклонилась к нему, ее нижняя губа нежно терлась о мочку его уха, когда она шептала чувственные и страстные слова.

– Я хочу еще. Я хочу, чтобы ты снова взял меня, Томми. Я хочу чувствовать тебя внутри сейчас же.

И снова эта маленькая нежная рука на его теле. Отказать невозможно. Он чувствовал, что невольно начал возрождаться. Его не нужно просить дважды. Он повернулся в постели лицом к ней, чувствуя в темноте ее губы на своих губах. Ее голова лежала высоко на подушке, которую она прислонила к спинке кровати, она была закутана простыней до пояса. Возможно, в этот раз она хотела быть сверху. Теперь ее груди касались его груди, когда она обняла его и начала целовать, глубоко всасывая его язык.

Потом была вспышка света. Конечно, Томми знал, что это такое. Он провел последние четыре года в их сиянии. Но он поверить в это не мог. Он просто не мог в это поверить.

Через секунду комнату озарила еще одна вспышка, и правду уже нельзя было отрицать. Он повернулся к вспышке, инстинктивно среагировав на свет. И в этот ослепительный момент маленькая тренога у постели с крошечным цифровым фотоаппаратом предстала как на ладони.

Затем снова темнота, которая стала гуще и чернее после короткой вспышки, все еще дрожащей на его сетчатке. Томми с трудом понимал, где он. Джемма была менее смущена. Он почувствовал, что она встала с кровати, обошла ее. Потом она оказалась у двери и открыла ее. В свете, идущем из гостиничного коридора, он увидел, что она стоит обнаженная рядом с другой женщиной. Джемма отдала ей треногу с фотоаппаратом, затем прошла по комнате к сумочке, по-прежнему лежащей на полу рядом со стулом, на котором она сидела вечером и перед которым Томми стоял на коленях. Она взяла сумку и вернулась к двери. Затем вынула миниатюрный диктофон и тоже отдала поджидающей женщине. Затем, когда та исчезла в коридоре, Джемма начала быстро собирать свою одежду.

– Извини, Томми, – сказала она. – Но ты влопался.

Томми молча смотрел на нее.

– Если тебя это утешит, я считаю тебя очень милым парнем. В дерьмовом состоянии, конечно, но милым. Отличный секс, да, ну, не то чтобы очень, но ведь все время напоминаешь себе: «Bay, это же Томми Хансен», а это само по себе возбуждает, если начистоту.

Он по-прежнему не мог поверить. Должно быть, это просто прикол.

– Но… твой брат.

– А, да. Безотказный метод. Конечно, он не мой брат, а просто человек, которому нужны деньги. Кстати, он действительно студент, так что ты ему очень помог.

Она застегивала блузку, не заботясь о колготках, которые просто запихала в сумочку.

– В общем, повторяю, Томми, мне жаль. Не думай, что мне нравятся такие вещи, потому что это не так, хотя я очень горда тем, что все так вышло. Мой редактор хотел послать девушку, похожую на Памелу Андерсон, но я поклялась, что знаю, что тебе понравится. Немного реальности, немного правды жизни – вот что ему нужно, подумала я. Немного женственности. И это сработало.

Томми взревел. По-другому это не назовешь. Он взревел.

– ТЫ ЧЕРТОВА ГРЯЗНАЯ ЛЖИВАЯ УЛИЧНАЯ ШЛЮХА!

Его унижение, позор и ярость были настолько мощными, что он едва мог говорить. Оскорбления просто лились из него. Потом он швырнул в Джемму телефон, но тот был с проводом, поэтому долетел только до конца кровати и шлепнулся на нее.

– Пока, Томми. – Джемма закрыла за собой дверь.

В комнате снова наступила темнота. Женщина, которая сыграла роль Джеммы, исчезла.

Джемма была не единственным добытчиком сенсаций, работающим в ту ночь в Бирмингеме. Выбежав из гостиницы, чтобы присоединиться к ожидающей в машине коллеге, и чувствуя, как ночной холод покрывает мурашками ее голые ноги, Джемма разминулась с еще одной журналисткой. Паула возвращалась в свою менее дорогую гостиницу, когда ей позвонила Саманта Спенсер. Она не ожидала столь скорой реакции, равно как и того, что Саманта захочет встретиться с ней немедленно, тем же вечером.

– У меня была с ним связь почти четыре месяца, – вот такими словами Саманта встретила Паулу, когда та подошла к ней в уже давно закрытой кофейне гостиницы. Никакого приветствия, никаких формальностей. Девушка словно боялась, что если не признается немедленно, то лишится своей твердой решимости. Почуяв это, Паула также обошлась без церемоний. Она сунула руку в сумку и включила диктофон, одновременно практически силой усадив Саманту на стул.