Тихоня - Джоанн Макгрегор

Я толкнула его локтем. Меня беспокоило то, что он обладал таким богатством, такой красотой, такими талантами – всем на свете. Это делало наши отношения однобокими.

– Самые лучшие вещи в жизни нельзя купить, – сказала я, фыркнув.

– Можно подумать, я этого не знаю.

Я намазала икрой треугольные кусочки хлеба и мини-панкейки, и мы стали объедаться. Затем мы приступили к устрицам. Я ела устриц раньше, но эти были восхитительные – жирные и сочные. У меня появилось ощущение декаданса и легкое смущение оттого, что я их ела, но, возможно, причина была в Логане, который смотрел неотрывно и страстно на мои губы, когда я ела.

Мы погрузились в сытое молчание, покончив с едой. Устрицы, марочное шампанское и икра с шоколадными трюфелями на десерт – это был долгий путь из «Доннис Динеттс» в Фэйрвилле, Алабама.

Словно почувствовав, что я мысленно вернулась к своим открытиям, сделанным в интернете, Логан спросил:

– Ну, так чем ты занималась все утро?

– Э-э…

Проклятье. А все так хорошо начиналось.

– Исследованиями? – Мой голос сорвался и дал петуха, так что это прозвучало как вопрос.

– Исследованиями! – Логан на мгновение был озадачен, но потом его лицо прояснилось. – Еще больше об акулах узнать хотела, да?

– Ну, на самом деле…

Я села прямо, двигаясь медленно, с трудом, с растущим чувством леденящего ужаса. Я не могла придумать, что сказать дальше, какие слова выбрать. Не могла же я просто выпалить: «Ну, я просто копалась в твоем мусоре и прочла письмо, о котором ты не хотел рассказывать ни одной живой душе, и затем прошерстила интернет на тему твоего прошлого: вынюхивала подробности о том, что ты сам хотел забыть навсегда. И я обнаружила, что ты единственный сын никчемного пьяницы, белого ультрарасиста-убийцы, который избивал свою жену. А еще я узнала, что ты поменял имя и фамилию и придумал себе другое прошлое. И теперь твой гнусный отец шантажирует тебя, грозясь открыть правду, которая погубит твою блестящую карьеру. Но боже мой, ты только посмотри, какой красивый сегодня океан, и не осталось ли у нас еще этого превосходного шампанского?»

Я чувствовала, что мое сердце колотится в неприятно быстром темпе и там растекся холод – словно оно вот-вот заболит. Лучше бы я никогда не совала свой нос в чужие дела. Лучше бы я никогда не узнала ничего из этого. Я чувствовала себя предательницей, напуганной, нервной: что-то он мне скажет в ответ на признание, что я шпионила за ним и выведала его секреты.

Разозлится? Или его это ранит? Возможно, он будет волноваться, не предам ли я его и не расскажу ли кому-нибудь всё. А если он просто примет это со своим обычным бесстрастием, будет ли это потому, что он любит меня настолько, чтобы простить, или просто для того, чтобы я хранила его тайну?

Эти мысли метались в моем мозгу, когда Логан улыбнулся мне в беззаботном ожидании.

– Ну нет. – Я сделала глубокий выдох. – Мое… исследование… было не об акулах.

– Не об акулах? Тогда о китах? – спросил Логан. Он знал о моем гневе на китобоев, о желании повлиять на их промысел. – Постой! Это мне напомнило… у меня для тебя подарок. Два подарка!

Он легким шагом прошел к прикроватному столику, взял оттуда что-то, затем спрятал за спину, улыбнулся во весь рот и вернулся, держа обе руки за спиной. На мгновение он показался мне таким молодым и беспечным – словно озорной школьник, который собрался удивить учительницу глянцевым яблоком или, возможно, белой мышью, – и мое сердце вдруг словно сжала ледяная рука при мысли о том, что мне придется ему сказать.

– Вот! – Он дал мне простой белый пластиковый прямоугольник с магнитной полосой на обороте. Предмет был похож на чистую кредитную карточку.

– Э-э, это прелестно. Я всегда мечтала об этом.

– Ты! Вечно ты надо мной подшучиваешь. Это магнитный ключ от моей комнаты, от этой комнаты. Я сделал его специально для вас, мисс Морган.

Я уставилась на него во все глаза, мой рот слегка приоткрылся от изумления.

– Так что теперь ты можешь приходить и уходить, когда пожелаешь. – Он подмигнул мне и положил карту в мою сумочку. – Только следи за тем, чтобы Силла тебя тут не застукала, а то она меня повесит.

– А меня уволит в ту же секунду, – сказала я мягко.

Если он дал мне ключ от своего номера и разрешил приходить в любое время, даже когда его там нет, значит, он мне доверяет. Очень доверяет. Я была тронута и боялась все это разрушить.

– Благодарю вас, мистер Раш, но вы как будто сказали, что приготовили для меня два подарка?

Не говоря ни слова, он поднял меня на ноги и положил в руки маленькую черную бархатную коробочку.

– Логан?

– Открой ее, – сказал он и казался при этом таким радостным, словно это он должен был вот-вот получить подарок.

Я открыла. Достала из коробочки струйку серебра и стала ее внимательно изучать. Это был изящный браслет с подвесками, сделанный из платины, судя по всему, а крохотные подвески изображали жителей океана: там были черепаха, кит, раковина брюхоногого моллюска, дельфин и, конечно же, акула.

– Тебе нравится?

– Я в восторге. Он очень красивый. – У меня глаза были на мокром месте.

Он застегнул браслет на моем правом запястье.

– Вот так, я знал, что он идеально подойдет моей морской сирене. Здесь еще ожерелье, видишь?

Он достал из коробочки прелестную цепочку из тонких колец.

– Благодарю тебя, Логан, – сказала я, заглядывая глубоко в его глаза цвета океана.

Мы простояли так долгую минуту, ведя немую беседу.

Затем Логан кашлянул, прочищая горло.

– Ну, давай я тебе помогу.

Я повернулась кругом, подняла волосы к самой макушке, чтобы он надел на меня ожерелье. Его теплые пальцы неуклюже обращались с застежкой, которая все время выскальзывала.

– Ты дрожишь? – Мой голос был хриплым.

– Угу. Я из-за тебя дрожу.

– Ты боишься, что сломаешь его?

– Я боюсь, что сломаю тебя.

Затем он прикоснулся обжигающе-горячими губами к моей шее, и я повернулась в его объятиях так, чтобы он мог поцеловать впадинку в основании шеи, пульс на моем горле, пить море и солнце – с моих губ. Мы прильнули друг к другу, неистово целуясь, лаская волосы, бедра, тела друг друга под одеждой. Когда он нежно потянул губами за мочку моего уха, у меня подогнулись колени.

Он подхватил меня под них и легко поднял меня на руки, а затем бережно уложил на белую прохладную льняную постель. Неотрывно глядя на меня пламенным взглядом, он сорвал с себя рубашку.

Я вдруг поняла, что Логан уже мужчина, а я сама пусть уже не маленькая девочка, но еще не женщина. Ему двадцать, а мне восемнадцать, он знает куда больше о мире, который я еще даже не начала исследовать. У него есть опыт, а я только начинаю жить.