Битва за Салаяк - Юхан Теорин

– Самуэль! – снова зовет Йоран.

Тишина. Тогда Йоран отпустил веревку и приземлился среди скал.

Неподвижный Самуэль лежал перед ним. Из его ушей и носа сочились тоненькие струйки крови.

Подбежал Никлис. Он принялся трясти Самуэля за плечи и ноги, пытаясь вернуть к жизни. Но голова брата безжизненно болталась из стороны в сторону, а из ушей продолжала вытекать кровь.

Йоран бросился вперед.

– Что я могу сделать?

Никлис поднял голову.

– Зови на помощь!

Йоран посмотрел на окно замка, из которого они спустились.

– Я лезу обратно! – крикнул он.

– Пусть спустят сюда носилки, – прокричал ему вслед Никлис. – Скорее!

Йоран кивнул и начал взбираться. Теперь он плевал на все предосторожности. Куда важнее сейчас было как можно быстрее оказаться наверху и позвать на помощь.

Последнее, что он видел, это распростертое тело старшего брата, лежащее на траве между Никлисом и Габриелем Грау. Без признаков жизни.

На один короткий миг Ристин задержалась в снежном сугробе на самом краю бездны, освещенная яркими лучами утреннего солнца. Она решила во что бы то ни стало уничтожить своим криком человека, который убил Кари. Или погибнуть самой.

Но ничего этого не случилось. И теперь она падала в лавине снега и льда, прижимая к себе принца Дхора. Она не могла расправить крылья и взлететь – обломки льда поломали бы их.

Лик богини Солнце пропал из виду. Ристин окутал белый туман.

Серо-белая стена проносится мимо. Стена из камня и льда. Она скребет по ней свободной рукой, пытаясь хоть за что-нибудь уцепиться, но все бесполезно.

Она кричит, пытаясь затормозить падение, и крик ударяется прямо о снег. Сражайся! Не дай снежному потоку утянуть себя вниз, не дай камням и острым льдинам иссечь себя на мелкие кусочки. Оставайся наверху!

И – о чудо! – ее крик сносит лавину чуть в сторону. Ристин снова выбирается на свет. На ломающемся покрове снега она бьется, как пловец в потоке с сильным течением.

Но в этой борьбе ее хватка вокруг тела принца слабеет.

Глаза Дхора внезапно распахиваются.

– Отец! – кричит он сквозь шум и грохот. – Сестра Яте!

И, вырвавшись из хватки Ристин, принц падает вниз, прямо в грохочущую снежную пасть бездны. И пропадает из виду.

Ристин же продолжает бороться. Она цепляется руками и ногами и вытягивает шею. Хватается за край какой-то льдины, но продолжает падать.

Она должна выжить. Должна!

Ристин приземляется на поверхность из уплотнившегося снега. Она борется, но вместе с борьбой тают ее силы. И она на животе съезжает вниз.

Наконец снежная пыль рассеивается, и падение замедляется.

Еще один удар, и поток из снега и льда резко тормозит внезапно выросшая на их пути скала.

Падение Ристин заканчивается, и она остается лежать. Тихая и неподвижная. Она жива, хотя и наполовину погребена в лавине.

Я – в Ярмаланде, думает Ристин и закрывает глаза.

Но она не засыпает. Нельзя спать, иначе замерзнешь насмерть. И Ристин открывает глаза и осматривается.

Нижняя часть ее туловища крепко засела в снежном крошеве. Зато руки и крылья свободны. Она наклоняется и принимается выкапывать саму себя. Ристин копает и громко поет, чтобы своим пением умилостивить снег.

Наконец ей удается выбраться. Она вытягивает одну ногу, следом другую.

И, пошатываясь, медленно встает, измученная борьбой со снежной стихией.

Кажется, все цело, ничего не сломано. Только крылья сильно замерзли, но это ерунда. И ее дорожная сумка с едой, инструментами и шариками Хель тоже уцелела.

Она выпрямляется, расправляет крылья и зажмуривается.

Ярмаланд.

Она здесь, в темном царстве Хель. Позади высокие ледяные скалы, до блеска отполированные лавинами. А впереди… Впереди лишь пустота.

Ее падение завершилось здесь, в расщелине, в скале. Ристин стоит в узком горном проходе, забитом плотно утрамбованным снегом.

Да, снег. Но вокруг нее из-под снежного покрова пробиваются крохотные деревца с искривленными веточками и красными листьями. Опадающие деревья, совсем ей незнакомые. Они напоминают Ристин чьи-то сломанные конечности, а это зрелище в свою очередь напоминает ей то тело, которое она потеряла, пока падала.

Дхор. Где же принц хвитр?

Между туч проглядывает солнце, и Ристин замечает в снегу что-то яркое – лоскут желтой шелковой материи.

– Он выживет, обязательно выживет, – тихо шепчет Йоран. – Он скоро очнется.

Никлис молчит. Самуэль по-прежнему без сознания, и из его ушей и рта продолжает сочиться кровь.

Привязав тело к только что сколоченным носилкам, солдаты фогта подняли Самуэля с обрыва и перенесли в замок.

На горном плато воцарилась тишина.

Никлис с Йораном, измученные спуском и стычкой с хвитрой, остались. Высоко на небе сияет солнце, но никто из них не радуется его лучам.

Ждать. Остается только ждать.

Братья не разговаривают. В голове у Никлиса совершенно пусто, никаких мыслей, одна лишь картинка с окровавленным Самуэлем на траве. Он стоит у скалы, свесив голову и с мечом Ураганом на боку.

Йоран, сидя рядом, сматывает веревку, оставшуюся от их злосчастного спуска.

Никлис внезапно видит в окне замка девичье лицо. Ловиса, дочь господина Георга, смотрит на него, свесившись из окна, но стоило ему поднять голову, как она сейчас же отпрянула назад и скрылась в темном проеме.

– Тебе нужно обзавестись мечом, – произносит наконец Никлис.

Йоран вздыхает.

– Уж лучше какое-нибудь снаряжение. Железные крючья, длинную веревку и…

– Ты больше не будешь лазить! – взрывается Никлис. – Сегодня ты лазил в последний раз, а когда Самуэль выздоровеет, вы вместе вернетесь домой.

– А ты что будешь делать? – спрашивает Йоран.

– Я продолжу спускаться вниз. – Никлис кладет руку на рукоять Урагана и бросает долгий взгляд в сторону ледяного обрыва. – Я найду ее там.

Йоран качает головой.

– Она мертва, Никлис. Обе хвитры погибли в лавине.

– Тогда я разрою снег и воткну Ураган в ее мертвое тело, – жестко отвечает брат.

Ристин пробирается по снегу.

Всего в нескольких шагах от нее из-под снежного завала выглядывает лоскут желтой материи. Одноединственное цветное пятнышко среди этой угрюмой серости и белизны.