Амулет Судьбы - Кеннет Бег Андерсен

Вскоре они оказались у черных ворот, и Мортимер громогласно потребовал немедленно отворить их.

Огромный грагорн, увидев Адскую лошадь, которая нетерпеливо всхрапывала и била копытом, испуганно вскочил и поспешил потянуть вверх ручку в каменной стене. Ворота с душераздирающим скрежетом отворились. Демон шагнул в сторону, уступая дорогу путникам. А потом широко раскрыл рот, узнав в одном из них Филиппа. Филипп с таким же изумлением посмотрел на демона.

Он считал, что привратником сейчас Ворчливый Коготь, грагорн, занимавшийся грешником, которого они с Сатиной встретили у входа в Преисподнюю. Кажется, Равина упомянула, что его поставили замещать Драную Бороду, пока тот отбывает наказание в Чистилище?

Но похоже, на посту в Преддверии Преисподней сейчас совсем не он. Так кто же?

Ответ Филипп узнал через мгновение, когда они выехали в открытые ворота, и Филипп увидел, кто стоит на крыльце черного дома.

— Драная Борода! — воскликнул Филипп. Охваченный радостью и смятением, он спрыгнул с коня и побежал к дому, откуда призывно махал огромный силуэт. Напрасно Мортимер пытался остановить его. — Драная Борода, ты вернулся!

— Я так рад слышать эти слова из твоих уст, мой мальчик, — сказал Драная Борода и широко улыбнулся, так что крокодильи зубы сверкнули в отблеске факелов. Рога его едва заметно дымились, словно до сих пор были раскалены от черного пламени Чистилища. — Сам не могу в это поверить.

— Но как?.. Нам сообщили, что следующие сто пятьдесят лет ты проведешь на Огненной горе.

— Откровенно говоря, сам не знаю. Ни за что не догадаешься, кто пришел за мной этой ночью. Люцифакс! — выпалил привратник, так что Филипп не успел предложить ни одного варианта. — Он рассказал, что Люцифер пересмотрел дело и решил помиловать меня. Помиловать! Просто невероятно! Насколько мне известно, это произошло впервые за всю долгую историю Преисподней. Здесь, можно сказать, и слова такого не знают.

— А это прекрасное слово, господин Драная Борода, — тоненьким голосом запел дверной молоток. — Такое же прекрасное, как и ваше возвращение. Я ведь тоже пытался убедить их помиловать несчастного плотника, — Понтий Пилат сделал особое ударение на слове «помиловать» и невинно заморгал глазами. — По-моему, такое решение было бы единственно верным, ведь и он был сторонником прощения и…

Драная Борода схватил латунное кольцо и с размаху стукнул говорящую голову. Слова слились в протяжный стон боли.

— Даже и не думай, жалкий лицемер. Ты здесь на своем месте.

Привратник снова повернулся к Филиппу.

— В газете написали, что произошла досадная ошибка и слухи о моей внезапной отставке беспочвенны. Понятия не имею, почему я так неожиданно получил прощение, но я и не жалуюсь… — Драная Борода осекся и прищурился. — Я заметил, что ты удивился, когда меня увидел. Но ведь ты уже успел научиться врать. Скажи мне честно, Филипп, ты в этом как-то замешан?

— Нет, — ответил Филипп и поднял вверх руку. — Клянусь.

— Здесь многие любят клясться, — Драная Борода внимательно посмотрел на него. А потом удовлетворенно кивнул. — Рад это слышать. Отпущение грехов, на самом деле, куда хуже, чем его отсутствие.

Демон поднял глаза и посмотрел на древнего старика, сидевшего верхом на лошади немного поодаль.

— Попутчик у тебя, прямо скажем, не веселый. Куда ты собрался с ним вдвоем?

Филипп хотел ответить, но его перебил резкий свист, становившийся все громче и громче.

— Чайник закипел — чтоб ему неладно, — выругался Драная Борода. — Подожди минутку.

Он исчез за дверью.

— Что скажешь насчет чашки чая? — донесся знакомый голос из-за угла.

Филипп обошел дом и увидел Равину, она развешивала на веревке свежевыстиранные плащи Драной Бороды. Кухарка Сатаны покосилась на Мортимера, и глаза ее сделались грустными.

— На дорожку? Можем угостить и твоего попутчика, если хорошо попросит.

— Спасибо, не стоит, — мрачно ответил Мортимер. — Ты идешь, Филипп? Нам нужно спешить.

— Равина, что ты сделала? — Филипп обратился к кухарке, оставив без внимания недовольное ворчание Мортимера. — Как тебе удалось заставить Люцифера помиловать его?

— Мне? Почему ты думаешь, что это моих рук дело? — Равина лукаво улыбнулась, наклонилась к Филиппу ближе и шепнула на ухо: — Я знаю его слабое место. Тот, кто готовит в доме пищу, всегда наделен властью. Стоит какое-то время посидеть на диете из нелюбимых блюд, и будешь готов душу продать за ломоть черствого хлеба. Только не говори ничего Малышу. Он так гордится тем, что получил прощение и…

— Филипп, мое терпение сейчас лопнет, — разозлился Мортимер, а лошадь громко топнула копытом.

— Он мне никогда не нравился, — пробормотала Равина. — Ты уверен, что хочешь ехать с ним?

Филипп кивнул в ответ.

— Придется.

— Филипп, предупреждаю в последний раз!

— Помолчи-ка! — крикнула ему Равина, и Мортимер надулся, как капризный ребенок. — Сейчас он придет. У него, черт возьми, есть минутка, чтобы обняться на прощание!

— Конечно, — сказал Филипп, и шагнул в теплые объятия Равины, почувствовал, как ее руки крепко обхватили его. Сейчас он прощался не только с ней. Но и с Сатиной. Прежде всего, с Сатиной. — Прощай!

— Прощай, мой мальчик. Береги себя. Уезжайте быстрее, пока я не расплакалась, — Равина всхлипнула и выпустила Филиппа из объятий.

Он вернулся к недовольно ворчащему Мортимеру.

— И тебе даже не стыдно, — буркнул старик, помогая Филиппу взобраться на лошадь.

«Немного», — подумал Филипп и помахал рукой Драной Бороде, который появился в дверях с чашкой чая, из которой шел пар. Привратник помахал в ответ, но улыбки на его лице не было.

Равина встала рядом, и Драная Борода приобнял ее.

— Удачи, мой мальчик, — сказал привратник на прощание. — Кажется, тебе она пригодится.

Филипп почувствовал, как при этих словах Мортимер ухмыльнулся, и холодное дыхание старика пробрало его до самых костей, до самой души.

Лошадь рванула с места, и вскоре темнота окружила их со всех сторон. Филипп остался наедине со Смертью.

43 Ангел смерти

Остаток пути оба провели в молчании. Никто не проронил ни слова до самого леса, да и там они обменялись только парой фраз. Мортимер все время сжимал в руке вновь обретенный амулет, как будто боялся лишиться его во второй раз. Филипп размышлял о том, что старик вовсе не собирается расстаться с ним, чтобы дать ему бросить жребий. Сделать единственный решающий ход.

Они добрались до вершины лестницы и вскоре оказались у ветхой двери в царство Смерти.