Скорбь Гвиннеда - Кэтрин Куртц

Кортеж надолго задержался в Тарлевилле, во владениях графа Таммарона. Там они собирались остаться не меньше чем на неделю, прежде чем вновь тронуться в путь в новую столицу. Да и когда они наконец прибудут на место, понадобится еще немало дней, чтобы дела там устоялись и наладилась привычная рутина. Лишь после этого можно будет попытаться что-то предпринять.

Вот так и получилось, что у обитателей убежища неожиданно оказалось полно свободного времени. Джорем и Ивейн начали с того, что подвели итог своим предыдущим изысканиям.

— Я начала с четырех свитков «Протоколов Орина», что мы забрали из Шиила, — сказала Ивейн, листая свои записи, разложенные на столе. — Как ты знаешь, они вложены в футляры разных цветов и потому именуются Черный, Алый, Зеленый и Золотой. Именно в последнем мы нашли все необходимое, чтобы отец мог принять в себя воспоминания Элистера.

— Но нам давно известно, что заклятья остановленной жизни там нет, — возразил Джорем.

— Да, и все же я внимательно перечитала все четыре свитка, равно как и примечания к трудам Орина. Ни он сам, ни его последователи не говорят об этом напрямую, и все же я считаю, что искомое заклинание является продолжением того, что мы сделали тринадцать лет назад. Кроме того, мне попались смутные упоминания о якобы существовавшем Пятом Свитке, в синем футляре, который порой именуют еще «Книгой Отваги». Похоже, это был последний труд Орина, и он работал над ним до самой смерти.

— Значит, мы ищем Пятый Свиток?

— Не обязательно. — Ивейн взяла в руки другой листок. — Меаранский поэт Мак-Дара, живший двести лет назад, упоминает о заклятье против смерти в своей оде «Дух Ардала». Не думаю, что это просто поэтическая вольность… Из более свежих источников — имеется туманный текст, именуемый «Haut Arcanum» гавриилитского философа, некоего отца Эдуарда. Нужно будет спросить о нем Кверона. И мне кажется, что-то есть еще в каком-то труде под названием «Liber Ricae», или «Книга Покрова». Очень редкая вещь, я так и не смогла отыскать его, — но он должен был быть в старой варнаритской библиотеке.

Покачав головой, Джорем поднес выписки Ивейн поближе к свету. Они с сестрой сидели в крохотной келье, недалеко от того места, где покоилось в магическом сне тело Камбера; все подходы в эту часть убежища были тщательно ограждены заклятьями. У стены стояло полдюжины сундуков с книгами, и кроме стола посреди комнаты, здесь оставалось место лишь для двух стульев.

— Варнаритская библиотека, говоришь? Да, вот это будет задачка не из простых, чтобы попасть туда! Эдвард Мак-Иннис, скорее всего, наводнил Грекоту епископской стражей. Обычным путем никто из нас не рискнет туда отправиться.

— Иными словами, необычным путем все же можно попробовать?

— Хм-м, вероятно. — Он не сказал ничего больше, и Ивейн поежилась на стуле, поплотнее запахиваясь в плащ.

— Ну же, выкладывай.

Джорем пожал плечами.

— Помнишь, я рассказывал, как отец взял меня с собой в развалины под Грекотой, в ту самую осень, когда Синхил пришел к власти. Позже он показывал мне старые планы резиденции епископа. Тебе не доводилось их видеть?

— Нет.

— Так вот, дворец просто пронизан тайными ходами и комнатами. Некогда там был варнаритский монастырь.

— Да, кажется, я что-то слышала об этом. Но планов не видела. Он все собирался мне их дать, но руки так и не дошли. Полагаю, ты не знаешь, где они сейчас?

Джорем положил записи на стол, подровнял их, затем скрестил руки на груди.

— Увы, нет. Я тоже видел их всего один раз. Столько всего случилось за эти годы… скорее всего, он просто положил бумаги обратно в архивы, где их нашел. Не знаю, успел ли он сам исследовать эти подземелья, но насколько я могу сейчас вспомнить увиденное, там имелись какие-то ответвления ходов, ведущих прямо к библиотеке. Разумеется, это не означает, что я сумею отыскать их на месте, и что по ним все еще можно пройти. Даже те немногие залы, куда он брал меня, были в ужасающем состоянии, кое-где там казалось просто опасно находиться.

— И все же именно этой дорогой они прошли с Джебедией, когда бежали в монастырь святой Марии.

— Именно так, — согласился Джорем. — И я готов попробовать отыскать путь в библиотеку. Я просто хотел тебя предупредить, что может не получиться. А если мы их и обнаружим, может оказаться, что по ним нельзя пройти.

— Понимаю. — Несколько мгновений Ивейн задумчиво смотрела куда-то вдаль, затем обернулась к брату. — Получается, первым делом нам нужно восстановить эти планы. Ты справишься?

Джорем рассеянно улыбнулся.

— Ну, рисовальщик из меня никакой, но попробую. Однако без твоей помощи мне всего не вспомнить. Готова ли ты заняться этим прямо сейчас? Лично у меня вечер свободен.

— У меня тоже. — Она выложила на стол чернильницу и чистые листы пергамента, затем подошла и встала у брата за спиной, опустив руки ему на плечи.

Мгновенно они вошли в контакт, и Джорем опустил свои защиты, чтобы слияние сознаний стало наиболее полным.

— Теперь закрой глаза, я поведу тебя, — прошептала она, заставляя Джорема откинуться назад и легонько касаясь его висков холодными пальцами. — Иди глубже, еще глубже. Возвращайся в тот день в Грекоте, когда отец показал тебе планы. Вот он раскладывает их перед тобой. Вспомни, как поражен ты был, когда он проводил по ним пальцем, перечисляя свои находки. Изучи внимательно то, что видишь. Вспомни каждую мелочь с такой ясностью, что мог бы прочесть каждую букву и линию.

Повинуясь ее указаниям, перед мысленным взором Джорема возник искомый образ, — и он слегка улыбнулся, по мере того, как тот делался все отчетливее.

— Хорошо, — донесся до него ее голос. — А теперь зафиксируй эту картину в сознании и, когда будешь готов, открой глаза и узри эти чертежи перенесенными на чистый пергамент. Когда ты откроешь глаза, ты по-прежнему пребудешь в трансе, и образ останется, покуда ты не прочертишь все линии заново. Начинай, когда будешь готов.

Он медленно открыл глаза, потянулся за пером и окунул его в чернила. Рука его словно зажила собственной жизнью. Перо скользило вдоль призрачных линий с уверенной точностью, намечая коридоры, комнаты и лестницы, восстанавливая надписи, сделанные в архаическом стиле, ничем не напоминавшем его собственный почерк. Все это время Ивейн оставалась с ним в контакте, и часть его сознания ликовала вместе с нею от незамутненной радости перед такими возможностями его разума.

Он чертил и писал добрых два часа, без остановки, испещрил рисунками несколько листов пергамента, и рука его даже не почувствовала усталости. Наконец он отложил перо и откинулся на стуле с закрытыми глазами, позволяя Ивейн медленно вывести его из транса, лишь задержавшись на мгновение, чтобы показать ей в своем сознании образы тех мест, где они побывали с отцом. Когда Джорем вновь открыл глаза, сестра сидела напротив, изучая восстановленные им планы.

— Жаль, что тут нет продолжения дальше на восток, — заметила она, постукивая пальцем по правому краю листа. — Такое впечатление, что эти два коридора могут вести именно туда, куда нам нужно, но точно сказать невозможно, чертеж обрывается.