Скорбь Гвиннеда - Кэтрин Куртц

Торквилл выдавил неуверенную улыбку.

— Мне кажется, я припоминаю. Должен сказать, молодой человек, я восхищен тем, что вы делаете для нас.

Реван посмотрел на собеседника уверенным, прямым взглядом.

— Благодарю, но я был бы рад, если бы мог сделать больше, — ответил он скромно. — Без Сильвена с Тависом я никто.

Это было не совсем так, и Ивейн это прекрасно знала. Реван обладал властью над людьми, и первым это заметил в нем Кверон. Каждый день Реван какое-то время проводил с Сильвеном и троими своими последователями. Даже без всякого внушения со стороны Дерини, виллимиты свято верили, что Реван истинный пророк и способен творить чудеса.

И вид у него теперь был совершенно пророческий, в овечьей накидке, платье из небеленой шерсти, в сандалиях на босу ногу. С кожаного пояса свисала пара мохнатых фляг, а на сгибе локтя висел сучковатый посох из оливкового дерева.

И лишь все его старания отпустить библейскую бороду пошли прахом. Даже спустя целый год растительность на лице оставалась редкой и светлой, лишь слегка скрывая верхнюю губу и подбородок.

Зато она прекрасно оттеняла глаза — из светло-карих они делались порой золотистыми, излучая почти сверхъестественный свет. Каштановые волосы отросли до плеч. Тонкие руки были покрыты мозолями куда больше, чем когда он служил писцом и наставником в семье Туринов, но ногти были чистыми и ухоженными.

Торквилл не спеша смерил его взглядом и покачал головой, вновь встретившись с Реваном взглядом.

— Мне раньше почему-то казалось, все святые отшельники — старые, грязные и завшивленные. — Он смущенно хмыкнул.

Ревана это искренне позабавило.

— Но почему простота и святость непременно должны идти рука об руку с грязью? Вода будет играть важную роль в моем культе. Предполагается, что я и сам должен быть знаком с нею не понаслышке.

— Некоторые считают тщеславием заботиться о чистоте тела, — возразил Торквилл.

— А я бы сказал, что к своему телу должно относиться с уважением, ибо оно есть храм души. Если цель нашей жизни — обрести единение с Отцом Небесным, то почему же его немеркнущий Дух должен обретаться в грязном храме?

Лукавая улыбка Ревана оказалась заразительной, и Торквилл расхохотался от души.

— Тебе так просто не сбить его с толку, — сказала ему Ивейн, когда Дерини наконец утер выступившие от смеха слезы. — Конечно, это мы заставили его играть роль святого пророка, но прежде он был ученым. Мы с Райсом сами занимались с ним.

— Это заметно.

— Но, на самом деле, тебе еще только предстоит понять, насколько хорошо мы его обучили, когда услышишь его проповеди. Я не хочу лишать тебя радости первооткрывателя, так что не стану заранее рассказывать, с чем тебе придется столкнуться.

Затем, по просьбе Ивейн, Джесс отправил Торквилла обратно в Тревалгу, чтобы тот мог провести время с семьей; однако сам Джесс вскоре вернулся в убежище — ведь Сильвен был его старым и преданным другом. Поэтому он никак не мог пропустить прощальную службу, которую провели этим вечером в михайлинской часовне. Здесь, у алтаря, Сильвен, Тавис и Реван пришли испросить Божьего благословения для своей миссии.

В крохотной часовенке не было такого столпотворения уже добрых тринадцать лет, с той самой ночи, когда здесь побывал Синхил Халдейн перед решающим сражением за корону Гвиннеда. Пятьдесят рыцарей-михайлинцев тогда дали клятву служить новому королю.

Сегодня их было не так много, и только Джорем и горстка его собратьев гордо носили синее одеяние своего ордена. И священники собирались освящать отнюдь не клинки — а благословлять живых людей… хотя это было оружие, посильнее стали.

Двое епископов выступили им навстречу. После начальной молитвы Реван и двое Целителей распростерлись ниц у алтаря, а собравшиеся затянули древнее песнопение. Отзвуки гимна звучали в часовне еще долго после того, как стихли их голоса. Джорем, Ивейн и Джесс помогли троим спутникам преклонить колена.

После этого епископ-Дерини Ниеллан и епископ-человек Дермот провели обряд посвящения, лишь немногим отличный от возведения в священнический сан, наделяя их властью проповедовать, исцелять, благословлять и отпускать грехи. По очереди возложив руки на главу каждого из троих, епископы призвали на них милость Небес, дабы благословить их самих и их труды.

Сегодня утром, перед мессой, все трое исповедовались и приняли Святое Причастие, поскольку среди виллимитов священников почти не было, и никто не знал, когда им удастся сделать это в следующий раз. Еще более торжественным обряд сделался, когда Дермот использовал те слова, что обычно произносятся над умирающими или смертельно больными.

Accipe, frater, Viaticum Corporis Domini Jesu Christi… Прими, брат, пищу на путь твой, плоть Господа нашего, Иисуса Христа, и да хранит он тебя от врагов и приведет к жизни вечной…

И наконец, в довершение всего, дабы подчеркнуть опасность избранного пути, Ниеллан дал каждому из них Последнее Причастие — поскольку, если им суждено погибнуть от рук врагов, то это будет уже невозможно.

— Per istam sanctam Unctionem et suam piisimam misericordiam indulgeat tibi Dominus quidquid per animum deliquisti, — провозгласил Ниеллан, перекрестив каждому лоб. — Этим священным помазанием, в своем безграничном милосердии, да простит вам Господь все грехи, и в помыслах ваших. Аминь.

По окончании обряда, все молча потянулись к выходу. Джорем, Ивейн, Кверон, Джесс и Ансель пришли к Порталу, чтобы проводить друзей в дорогу. Ансель привел с собой троих виллимитов. Без единого слова прощания — ибо все уже было сказано, — путники покинули убежище. Те, кто остались, разошлись в молчании. Никто был не в силах обсуждать происшедшее.

Те сорок дней, что Реван собирался провести в лесной глуши как отшельник, оказались для Ивейн прекрасной передышкой, поскольку у нее наконец появилось время заняться столь необходимыми изысканиями. На следующий же день члены Совета организовали круглосуточное дежурство, ежедневно, а порой и дважды в день связываясь с Сильвеном, пока тот наконец не сообщил, что они благополучно прибыли на место. Теперь контакт устанавливался реже, всего на час после полуночи, на случай непредвиденных трудностей. В остальном же те, кто оставался в убежище, ничем не могли помочь Ревану, и им оставалось только ждать. Стало быть, каждый получил возможность заняться своими делами.

Правда, пока не было возможности связаться с Джаваном. В Ремуте имелось несколько вполне доступных Порталов, в том числе и один прямо во дворце, но принц о них не знал. К тому же, он пока еще не прибыл в Ремут. Посланцы Джорема зорко следили за королевской процессией и сообщали, что Джаван пребывает в добром здравии и на свободе…