Архимаг ее сердца - Оливия Штерн

– Не плачьте, ваше высочество. Все плохое позади.

Принцесса замерла. Она исподлобья, с подозрением, смотрела на Энолу, и было видно, что силится понять что-то… или рассмотреть.

– Мне кажется, мы раньше виделись, – прошептала едва слышно.

– Вам кажется, – криво улыбнувшись, заверила Энола, – что ж, мне пора вернуться к моим делам. Не задерживайтесь и вы. – Многозначительно посмотрела на Мариуса.

– И правда.

Он воспользовался тем, что Леона отвлеклась и его отпустила, поднялся на ноги. Напряжение схлынуло, и он теперь чувствовал себя так, словно его только что пропустили сквозь мясорубку. Но нужно было закончить начатое, потому что время – дорого.

– Вы можете подняться, ваше высочество? – спросил он, глядя на принцессу сверху вниз.

Она казалась такой маленькой и жалкой в большом кресле. И Мариус в который раз с сожалением подумал о том, что своих детей у него как-то не сложилось до сих пор.

– Могу, наверное, – изящное личико Леоны снова скривилось, но она подышала-подышала глубоко, и плакать больше не стала, – а мы можем вернуться во дворец?

– Думаю, да. Вам никто больше не угрожает.

Вот так, крепко держа ее за руку, Мариус снова шагнул в портал, и ввалился из него уже в кабинете Флодрета.

Его величество, глядя на них, выронил из рук какую-то куколку.

– Отец! – пискнула Леона.

Она вмиг отпустила Мариуса, рванулась вперед, к королю, повисла у него на шее.

Флодрет ничего не спрашивал, он все понял без слов. Он просто прижал к себе Леону и уткнулся носом ей в плечо. Закружил по комнате, отвернулся от Мариуса, словно пытаясь спрятать свою девочку от всего мира. Его плечи мелко подрагивали под рубашкой, и Мариус почувствовал себя лишним. Флодрет плакал, сжимая в объятиях дочь. Живую и невредимую, но чудом уцелевшую. И сейчас – Мариус был в этом уверен – король не играл. Ни чуточки.

Но Флодрет все-таки оставалсяФлодретом.

Шмыгнув носом, и быстро вытерев глаза, он все-таки поставил Леону на пол, а сам повернулся к Мариусу.

– Фаэр?

Кошачьи глаза – краснючие, в прожилках. И челюсти так стиснуты, что, казалось, слышно скрежет зубов.

– Мне пришлось его убить, ваше величество, – Мариус развел руками, – я не хотел, честное слово. Но… уж так получилось. Простите.

– Прощаю, – процедил Флодрет.

Он подвел Леону к креслу.

– Посиди здесь, дорогая. Мы с тобой чуть позже поговорим.

Она послушно забралась в кресло с ногами. Яркие глаза блестели на лице парой драгоценных топазов. Леона молчала, но не спускала с Мариуса взгляда, он это хорошо чувствовал.

– Его тело в кабинете, – добавил Мариус, – в том, где одно золото вокруг.

– Идемте, – теперь в голосе короля прозвучали отвращение и ненависть.

Потом Флодрет запер кабинет на ключ, оставив там Леону. Пока они шли сквозь бесконечные анфилады залов, Мариус все думал, спросить про близнеца или промолчать? А потом решил, что ничего не будет спрашивать. Это было не его дело. Теперь это дело короля и Энолы Дампи.

Они почти бежали, и добрались до кабинета Фаэра очень быстро. Дверь была закрыта, но кровью разило даже в коридоре. Хорошо еще, что здесь было малолюдно, иначе уже бы весь дворец стоял на ушах.

– Открывайте, – приказал король.

Мариус толкнул дверь магической подушкой, мягко выдирая петли, вошел первым.

Кровавая горечь плавала в воздухе, густая, почти осязаемая. Морщась, Мариус переступил через помощника Фаэра, чьего имени так и не узнал. Затем наклонился и выдернул свой нож из его шеи, вытер лезвие об одежду убитого.

Король вошел следом, хмыкнул при виде трупа. Заклинание, которым Мариус добил преступников, заставило кровь сочиться из глаз, из носа, литься изо рта. Та еще картина.

– А где Фаэр? – хмурясь, спросил Флодрет.

Мариус только покачал головой.

Тела Фаэра… не было.

На ковре осталась темная лужа, впитавшаяся в ворс. А самого Фаэра не было.

– Вы ничего не путаете? – король прищурился, глядя на кровавые сгустки под ногами.

– Не путаю, – Мариус потер переносицу. Да когда ж все это закончится? – усильте охрану во дворце, ваше величество. Я сейчас пришлю вам своих ребят… И… мне нужно идти. Не задерживайте меня, дело принимает серьезный оборот.

Ему и в самом деле надо было в Надзор.

А потом за Энолой. Причем очень быстро.

Ирвисса ушла ближе к ужину, оставив Альку в полном изнеможении. Были пересмотрены сотни фасонов платьев, сделаны наброски того, что актуально в этом сезоне, перебраны образцы тканей и перелистаны каталоги украшений. Алька честно отказывалась. Совершенно не хотелось утруждать Ирвиссу зазря – она ведь не будет выходить замуж за Флодрета, что бы тот ни говорил. Мариус… он ведь сказал, что ничего этого не будет, так к чему такие хлопоты? Но Ирвисса не желала слушать. Эта пышная женщина с высокой прической и локонами-пружинками обладала чудесным даром заставлять своих жертв делать то, что следует. Спокойно, мягкими интонациями, очень деликатными прикосновениями – и в результате Алька крутилась перед зеркалом, прикладывая к себе сто один оттенок белого, и перелистывала кипу журналов, которую притащила служанка. Все так красиво было в этих журналах, и Алька ловила себя на том, что некоторые украшения она носила бы с удовольствием, только вот… не с Флодретом.

С тем, другим, которого сейчас не было рядом, но который давным-давно украл ее сердце. Может быть, взамен оставил свое, очень хотелось в это верить.

Потом Ирвисса ушла, оставив Альку в одиночестве. Она подошла к окну: на зимнюю Эрифрею катился серый зимний вечер. Солнце село, и уже почти сумерки. И небо красивое, жемчужно-лиловое. И дворец кажется драгоценной игрушкой, запертой в перламутровой шкатулке.

Алька вздохнула. Ей хотелось, чтобы Мариус был рядом, чтобы он вернулся, после того, как исчез при появлении Лиара Фэя. А еще… очень хотелось, чтобы все это закончилось как можно скорее. Чтобы Мариус наконец одолел Магистра, которого она по дурости выпустила на волю, и чтобы забрал ее домой. Для себя Алька уже решила, что будет с Мариусом в любом случае – хоть содержанкой, хоть любовницей, хоть женой. А еще она решила, что будет просто примерной женой, и больше не будет настолько не верить мужу, чтобы вытворять такие вот глупости.

Вздохнув, она отвернулась от окна. На столике стояла ваза с фруктами – Флодрет передал. Она выбрала яблоко, большое, темно-красное и сладкое, взяла нож и начала резать яблоко на дольки. Фрукты были очень кстати: Альку постоянно подташнивало. Чуть-чуть, самую малость, но достаточно для того, чтобы постоянно хотеть что-нибудь пожевать.