Архимаг ее сердца - Оливия Штерн

Алька раздраженно закусила губу. Теперь, когда все так быстро менялось, Лиар Фэй злил просто неописуемо. Очень хотелось расцарапать ему физиономию, лощеную и наглую, но Алька понимала, что ничего такого не сделает – потому что ничем хорошим это не закончится. И что же, ей приходится играть? И как долго придется его терпеть?

Мысленно молясь, чтобы Мариус что-нибудь придумал и защитил Тиберика, Алька стиснула пальцы и повернулась к Фэю. Тот оказался неожиданно близко, тонкие ноздри раздуваются, словно Фэй ее обнюхивает.

А она… наверное, она пахнет Мариусом Эльдором.

Впрочем, напридумывала все. Вряд ли Фэй обладает настолько тонким, животным обонянием, чтобы унюхать…

– Тебя здороваться не учили? – буркнула Алька, судорожно сжимая пальцы и пытаясь унять дрожь в теле.

Сейчас… у нее все получится. Надо только немножко выиграть времени, дать себе успокоиться.

– Помилуйте, ваше высочество, – с усмешкой ответил Фаэр у нее за спиной, – кто будет прививать этикет никчемному рабу?

– Так придется учиться, если хочешь быть королем, – сердито проворчала Алька.

Постепенно успокаивалась. Руки перестали трястись, дыхание снова стало спокойным. Она повернулась и, хлопая ресницами, посмотрела на Фэя. Надо бы у него что-нибудь спросить, отвлечь…

– Как поживают мои отец и брат?

Фэй помолчал. Он прошелся по комнате, заглянул в спальню, и Алька снова видела, что он принюхивается.

– Повелитель Сантор здоров и благоденствует, – наконец ответил маг, – то же могу сказать и о его высочестве. Просил передать тебе привет, и то, что скучает.

– Кто, отец?

– Нет, его высочество Авельрон.

Алька отошла к окну и теперь оттуда следила за магом. Фэй был одет по моде земель Порядка, сюртук теплого горчичного цвета, под ним – вышитая жилетка. Крупный камень блестит в шейном платке. И светлые бриджи, цвета топленого молока. Черные волосы он коротко остриг, и бородку отпустил. В общем, картинка, а не мужчина – но только для тех, кто не знает, что у него внутри. А внутри… было много чего тошнотворно-гадкого, это Алька уже знала.

– Алайна, – спокойно сказал он, – ты так и не сказала, как у тебя дела. Надеюсь, Флодрет не раздумал на тебе жениться? Мне тут сказали, что у него убили дочь… Теперь, наверное, траур будет, и свадьбу отложат?

– Не хочет Флодрет ничего откладывать, – буркнула Алька нехотя, – как будто и не любил свою дочку…

– Может, и не любил, – задумчиво отозвался Фэй.

Он все ходил туда-сюда, бросая на Альку задумчивые взгляды, и она извелась вся, пытаясь понять, какого крагха этой змеюке надо.

– Я надеюсь, наши договоренности в силе? – приподнял бровь.

Алька передернулась.

– В силе, хоть я и не в восторге.

– Да ладно тебе.

Он подошел ближе, протянул руку, чтобы погладить по щеке, но Алька отшатнулась.

– Давай без этого.

В синих глазах мага мелькнуло непонимание. Совершенно искреннее.

– Почему? Я буду твоим мужем. Можно привыкать уже сейчас.

Не нужно было ему говорить так. Гнев вскипел мгновенно, и, чтобы в самом деле не кинуться на Фэя, Альке пришлось что есть силы вцепиться в подол собственного платья.

– Ну, вот когда будешь, тогда и поговорим.

Это она почти прошипела. Фэй несколько мгновений огорошено смотрел на нее, затем усмехнулся.

– Хорошо. Как скажешь. Просто… я хотел напомнить, что есть много людей, которых будет жаль убить. Так что… будь поласковей с королем. Посочувствуй его горю. Вы, женщины, умеете так делать… Чтоб он размяк, чтоб был готов тебе тапочки приносить.

Алька кивнула. И вот ради этого он пришел? Просто напомнить об их сделке?

– Ты все сказал?

Маг медленно обошел ее по дуге, пристально разглядывая. А потом быстро схватил за руку и принялся разглядывать отпечатки пальцев стражей Надзора.

– Интересно, – протянул он, – надеюсь, ты понимаешь, что невеста короля должна быть непорочна? И что невеста не должна вести себя… как шлюха?

Алька стиснула зубы и выдернула руку из хватки Фэя.

– Это не твое дело! Ты хочешь, чтоб я вышла замуж за Флодрета – я выйду. Остальное тебя не касается.

Лиар поцокал языком, насмешливо рассматривая Альку.

– Птичка показывает коготки и острый клювик? Что ж… так будет даже интереснее. Люблю, чтоб с огоньком.

Алька скривилась и попросила:

– Уходи, Пастыря ради. Видеть тебя не хочу.

Это вызвало у Фэя приступ веселья. Он поклонился Альке – так, как кланяются монаршим особам. Но едва не давился смехом.

– Как скажете, ваше высочество. Ваш покорный слуга после долгого отсутствия всего лишь хотел напомнить о том, что Орвил Дей Флодрет все же должен на вас жениться. А я, в свою очередь, пойду на все, чтобы ни он, ни вы не передумали и не отказались от этого брака.

Алька демонстративно отвернулась, и так и стояла у окна, глядя на темное плетение ветвей, пока не хлопнула входная дверь. Что ж, выходит, Фэй мало что подслушал, но кое-что заподозрил… И синяки эти… И то, как он нюхал воздух. Неужели понял, что здесь бы посторонний мужчина?

Алька уселась в кресло. У нее появилось чувство, что времени остается все меньше и меньше… До того момента, когда уже ничего не исправишь.

Но она хотя бы предупредила Мариуса о том, что есть еще одна сторона, заинтересованная в ее браке, и что эта сторона примет все меры, чтобы самому в итоге занять трон.

Понятно было еще и то, что теперь Лиар Фэй будет таскаться за ней и следить… Неприятно, но она переживет. Что там Мариус говорил? Совсем чуть-чуть осталось. Надо просто перетерпеть.

Когда к ней снова кто-то постучался, Алька едва не швырнула в дверь кувшином. Да что ж за день такой? Нелегкий, откровенно говоря…

– Кто там? – подошла к двери, прислушалась.

Фэй вернулся? Или Флодрет?

Захотелось расплакаться. Всем им что-то от нее надо, и никто даже не спросит, а чего хочет сама Алайна Ритц. Не человек. Так, игрушка сильных мира сего.

– Ваше высочество, это Ирвисса, модистка королевской семьи, – послушалось тоненькое, – его величество потребовал, чтобы я сняла мерки для пошива свадебного платья.

Алька вздохнула. Нет, определенно, денек тот еще выдался. И открыла.

Своим подчиненным Мариус все-таки разнос устроил, просто не мог удержаться, потому что в тот момент, когда распахнул дверь и увидел Альку, такую маленькую и жалкую, в одной рубашонке, и трех стражей вокруг, здоровенных мужиков в черном, что-то страшное и темное взметнулось в душе. Мир тихо щелкнул, как будто проворачиваясь, и резерв, тот самый внутренний резерв магии, столь тщательно взращённый Энолой Дампи, заходил ходуном, грозя разорвать грудь и залить все здесь пламенем. А потом… Хрупкая птичка в руках, бледное перепуганное личико и ощущение мягких локонов под щекой. И вот это ее – у тебя глаза красные. Он опомнился и усилием воли задавил ту липкую, ледяную тьму, что была готова поглотить рассудок.